Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Двух других мужчин, обнаруженных возле дома на Ингарё, тоже идентифицировали по отпечаткам пальцев; это оказались Деннис Уилтон, бывший бандит из «Свавельшё МК», неоднократно сидевший за разбой и жестокое избиение, и Владимир Орлов — русский, осужденный в Германии за злостное сутенерство, чьи две жены умерли при злосчастных и подозрительных обстоятельствах. Никто из мужчин пока не сказал ни слова о случившемся, да и вообще ни о чем, и Бублански не питал особых надежд на то, что они заговорят позже. Подобные парни обычно бывают не слишком разговорчивы на полицейских допросах. С другой стороны, это входит в правила игры.

Действительно же не нравилось Яну ощущение, что мужчины являются только пехотинцами, а над ними имеется командование, и, очевидно, со связями в высших слоях общества, как в России, так и в США. Бублански ничего не имел против того, что один журналист знает о его деле больше его. В этом отношении он был неамбициозен. Ему хотелось только продвинуться в расследовании, и он с благодарностью принимал информацию, от кого бы она ни исходила. Однако глубокое проникновение в дело Микаэля Блумквиста напоминало ему об их собственных промахах, об утечке информации и опасности, которой они подвергли мальчика. Это всегда будет продолжать его бесить, и, возможно, именно поэтому Бублу так раздражало то, что руководитель СЭПО Хелена Крафт настоятельно хотела с ним связаться, да и не только Хелена Крафт. Этого же хотели айтишники из Государственной уголовной полиции, главный прокурор Рихард Экстрём и некий профессор из Института машинного интеллекта, из Стэнфорда, по имени Стивен Уорбертон, который, по словам Аманды Флуд, хотел поговорить о «значительной опасности».

Яна Бублански раздражало это — и тысяча других вещей. А тут еще к нему в кабинет постучали… Вошла Соня Мудиг, усталая и совершенно не накрашенная. В ее лице появилось что-то новое и обнаженное.

— Всех троих задержанных оперируют, — сообщила она. — Снова допрашивать их можно будет только через некоторое время.

— Ты имеешь в виду, пытаться допрашивать?

— Да, пожалуй. Но мне вообще-то удалось коротко переговорить с Лебедевым. Перед операцией он ненадолго пришел в сознание.

— И что он сказал?

— Что хочет поговорить со священником.

— Почему все психи и убийцы теперь так религиозны?

— Ты хочешь сказать, в то время как все разумные старые комиссары сомневаются в своем Боге?

— Ну ладно!..

— Но Лебедев, похоже, пребывает в отчаянии, а это, я считаю, добрый знак, — продолжила Соня. — Когда я показала ему рисунок, он лишь печально от него отмахнулся.

— Значит, он не пытался утверждать, что рисунок является вымыслом?

— Он просто закрыл глаза и начал говорить про священника.

— Ты поняла, чего хочет этот американский профессор, который все время названивает?

— Что… нет… Он настаивает на том, чтобы ему дали поговорить с тобой. Я думаю, речь идет об исследованиях Бальдера.

— А этот молодой журналист, Зандер?

— Я как раз хотела о нем поговорить. По-моему, дело плохо.

— Что нам известно?

— Что он засиделся на работе и поздно вечером скрылся в сторону подъемника Катаринахиссен с красивой женщиной, светло-рыжей или темно-русой, в дорогой эксклюзивной одежде.

— Этого я еще не слышал.

— Их видел один парень, пекарь из Скансена[311] по имени Кен Эклунд, который живет в одном доме с редакцией «Миллениума». Ему показалось, что они выглядели влюбленными — по крайней мере Зандер.

— Ты считаешь, что это могла быть какая-то наживка?

— Вполне возможно.

— А это не могла быть та же женщина, которую видели на Ингарё?

— Мы это проверяем. Но меня беспокоит то, что они, похоже, направлялись в Старый город.

— Понимаю.

— Не только потому, что мы засекли сигналы мобильного телефона Зандера в Старом городе. Орлов, эта тварь, которая плюет в меня, когда я пытаюсь его допрашивать, имеет квартиру в переулке Мортен-Тротсигс.