Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Как правило, опекунский совет муниципалитета осуществляет свою деятельность в тяжелых условиях. Однако, принимая во внимание деликатность вопросов, которыми он занимается, в СМИ просачивается на удивление мало жалоб или скандалов.

Изредка появляются сообщения о том, что возбуждено дело против какого-нибудь наставника или опекуна, который похищал деньги или продал без разрешения жилье клиента, положив деньги себе в карман. Но такие случаи относительно редки, что, в свою очередь, может объясняться двумя причинами: либо тем, что совет делает свое дело исключительно хорошо, либо тем, что клиенты не имеют возможности жаловаться и убедить в своей правоте журналистов и власти.

Опекунский совет муниципалитета обязан ежегодно рассматривать наличие оснований для отмены опекунства. Поскольку Лисбет Саландер упорно отказывалась проходить психиатрические обследования — она не обменивалась даже вежливым «доброе утро» со своими врачами, — у совета никогда не появлялось повода изменить решение. Следовательно, сохранялся статус-кво, и она год за годом продолжала находиться под опекой.

Законом, однако, предписывается, что необходимость в опекунстве «должна в каждом отдельном случае рассматриваться индивидуально». Хольгер Пальмгрен толковал это таким образом, что позволял Лисбет Саландер самой распоряжаться своими деньгами и жизнью. Он скрупулезно выполнял требования совета, подавая ежемесячные докладные и ежегодные отчеты, но в остальном обходился с Лисбет Саландер как с любой другой молодой женщиной и не пытался определять ее стиль жизни и круг общения. Пальмгрен полагал, что ни его, ни общество не касается, если молодая дама хочет носить кольцо в носу и татуировку на шее. Такой несколько своеобразный подход к решению суда являлся одной из причин того, что они с подопечной так хорошо ладили.

Пока ее опекуном был Хольгер Пальмгрен, Лисбет Саландер не слишком задумывалась о своем юридическом статусе. Однако адвокат Нильс Бьюрман толковал закон об опекунстве совсем по-другому.

Лисбет Саландер решительно отличалась от нормальных людей. В юриспруденции она обладала самыми поверхностными знаниями — углубляться в эту область у нее просто не было повода — и не питала никакого доверия к полицейской власти. Полиция представлялась ей некой неопределенной враждебной силой, которая за все годы лишь задерживала и унижала ее. В последний раз она имела дело с полицией в мае прошлого года, когда, направляясь в «Милтон секьюрити», проходила по Гётгатан и вдруг оказалась лицом к лицу с полицейским, вооруженным для борьбы с уличными беспорядками, который, без всякого повода с ее стороны, нанес ей удар дубинкой по плечу. Первым побуждением Саландер было немедленно дать ему сдачи бутылкой кока-колы, которую она держала в руке. К счастью, прежде чем она успела что-либо предпринять, полицейский развернулся и помчался дальше. Потом она узнала, что неподалеку проходила демонстрация «За свободу улиц от автомобилей».

Мысль о посещении ставки вооруженных полицейских для подачи заявления о сексуальных домогательствах Нильса Бьюрмана даже не приходила ей в голову. И кстати — что ей заявлять? Бьюрман взял ее за грудь. Любой полицейский, бросив взгляд на ее миниатюрные бугорки, констатировал бы, что это маловероятно, а если уж такое произошло, то ей бы следовало скорее радоваться тому, что кто-то вообще стал затрудняться. А история с минетом — тут ее слову будет противостоять его слово, а слова других обычно оказывались весомее. Полиция — это не вариант.

Покинув офис Бьюрмана, она вместо этого поехала домой, приняла душ, съела два бутерброда с сыром и соленым огурцом и уселась на старый потрепанный диван в гостиной, чтобы подумать.

Обычный человек посчитал бы равнодушие, с которым она отнеслась к совершенному над ней насилию, еще одним доказательством отклонения от нормы.