Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

— Боюсь, что не так замечательно. Мы полагаем, что могло иметься несколько утечек, из которых все относительно безобидны, за исключением, возможно, самой последней.

— Тогда вам надо постараться найти ее.

— Мы делаем все, что можем. Но мы начинаем подозревать…

— Что?

— Ничего…

— Ладно, ты не обязан рассказывать.

— Мы живем в безумном мире, Микаэль.

— Правда?

— В мире, где безумное считается нормальным.

— В этом ты, пожалуй, прав. До свидания, комиссар.

— До свидания, Микаэль. Только не делай больше глупостей.

— Я постараюсь, — ответил он.

Микаэль пересек Рингвэген и спустился в метро. Он поехал по красной линии в сторону станции «Норсборг» и вышел в районе Лильехольмен, где уже около года в маленькой современной квартире без порогов жил Хольгер Пальмгрен. Услышав в телефоне голос Блумквиста, он явно испугался. Но как только Микаэль заверил, что с Лисбет всё в порядке — надеясь, что в этом отношении не грешит против истины, — журналист сразу почувствовал, что ему рады гораздо больше.

Вышедший на пенсию адвокат Хольгер Пальмгрен на протяжении многих лет являлся опекуном Лисбет, с тех самых пор, когда она тринадцатилетней девочкой находилась взаперти в психиатрической клинике Святого Стефана в Упсале. К настоящему моменту Хольгер перенес два или три инсульта, был старым и несчастным человеком и уже какое-то время передвигался лишь с помощью ходунков, а иногда почти не мог передвигаться даже с ними. Левая сторона его лица отвисла, а левая рука почти не двигалась. Но мозг его был ясным, а память — исключительной, если речь шла о давних событиях, и особенно если дело касалось Лисбет Саландер. Никто не знал ее так, как он.

Хольгер Пальмгрен добился успеха там, где все психиатры и психологи совершали ошибки или, возможно, не слишком старались. После проведенного в аду детства, когда девочка утратила доверие ко всем взрослым и представителям властей, Хольгер Пальмгрен нашел к ней подход и заставил разговаривать. Микаэль считал это маленьким чудом. Лисбет являлась кошмаром для всех психотерапевтов. А Хольгеру она рассказывала о своих самых болезненных детских воспоминаниях. В частности, именно поэтому Микаэль сейчас набрал код на дверях дома 96 на площади Лильехольмсторг, поднялся на лифте на пятый этаж и позвонил.

— Старый друг, — приветствовал его в дверях Хольгер. — Как я рад тебя видеть… Но у тебя бледный вид.

— Я просто немного плохо спал.

— Легко понять, если в тебя стреляют… Я читал об этом в газете. Жуткая история.

— Это точно.

— Произошло что-то еще?

— Я сейчас расскажу, — ответил Микаэль, усаживаясь на красивый желтый мягкий диван возле балкона и ожидая, пока Хольгер с огромным трудом опустится в стоящее рядом инвалидное кресло.

Затем журналист начал в общих чертах пересказывать события. Но когда он дошел до своих соображений-подозрений, зародившихся на булыжной мостовой Бельмансгатан, его тотчас прервали.

— Что ты говоришь?

— Я думаю, это была Камилла.

Хольгер буквально оцепенел.

— Та Камилла?

— Именно та.

— Господи, — произнес Хольгер. — И что произошло?

— Она исчезла. Но задним числом возникло ощущение, будто в мозгу у меня все завертелось…

— Могу понять. Я полагал, что Камилла пропала из нашей жизни раз и навсегда.

— Сам-то я почти забыл, что их было двое…

— Еще как двое — две сестры-двойняшки, которые ненавидели друг друга.

— Конечно, я это знал, — продолжал Микаэль. — Но потребовалось напоминание, чтобы я начал задумываться всерьез. Я ведь, как уже говорилось, размышлял над тем, почему Лисбет ввязалась в эту историю. Зачем ей, бывшему суперхакеру, понадобилось интересоваться примитивным вторжением в компьютеры?

— И теперь ты хочешь, чтобы я помог тебе понять…

— Что-то в этом роде.