Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Поднимаясь на «горбушку» Хурнсгатан, он немного засмотрелся на выставленную в витрине картину. Картина изображала веселых, беспечных людей на коктейльной вечеринке, и в этот момент ему подумалось — хотя наверняка ошибочно, — что сам он в последний раз беззаботно стоял с бокалом в руке целую вечность назад. На мгновение его потянуло куда-нибудь вдаль. Затем он вздрогнул, охваченный ощущением, будто его кто-то преследует. Но, обернувшись, Микаэль понял, что это ложная тревога, возможно, следствие всего того, что ему довелось пережить за последние дни.

Позади него стояла лишь восхитительно красивая женщина в ярко-красном пальто, с распущенными русыми волосами, чуть неуверенно и застенчиво ему улыбавшаяся. Он тихонько улыбнулся в ответ и уже собрался идти дальше, но все-таки задержал на ней взгляд, возможно, даже с удивлением, будто ожидая, что женщина в любую минуту превратится в нечто иное, более будничное.

Но она с каждой секундой скорее становилась более ослепительной, почти как королевская особа, как большая звезда, по ошибке блуждавшая среди обычных людей. По правде говоря, в этот момент, в первый миг изумления, Микаэль едва смог бы ее описать или указать хоть какую-то мелкую отличительную деталь ее внешности. Она представлялась неким клише, воплощением чего-то шикарного из модного журнала.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросил он.

— Нет-нет, — ответила она, похоже, снова смутившись, и ее неуверенность нельзя было не найти очаровательной.

Про такую женщину не подумаешь, что она застенчива. Судя по внешности, она должна бы владеть всем миром.

— Ну, тогда приятного вечера, — сказал он и отвернулся, но она остановила его нервным покашливанием.

— Вы случайно не Микаэль Блумквист? — еще более неуверенно спросила женщина, глядя на булыжники мостовой.

— Да, это я, — ответил он с почтительной улыбкой.

Он буквально заставил себя улыбнуться таким же почтительным образом, как улыбнулся бы любому.

— Я только хотела сказать, что всегда восхищалась вами, — продолжила она, осторожно подняв голову и посмотрев на него в упор темными глазами.

— Мне очень приятно. Правда, я давно ничего путного не писал… Кто вы?

— Меня зовут Ребекка Свенссон, — сказала она. — Я теперь живу в Швейцарии.

— А сейчас приехали домой в гости?

— К сожалению, совсем ненадолго. Мне не хватает Швеции. Не хватает даже стокгольмского ноября.

— Тогда дело зашло далеко.

— Ха, да! Но ведь с ностальгией по дому так и бывает.

— Что вы имеете в виду?

— Что человеку не хватает даже плохого.

— Верно.

— Но знаете, как я от всего лечусь? Слежу за шведской журналистикой. Думаю, за последние годы я не пропустила ни единой статьи в «Миллениуме».

Тут Блумквист снова посмотрел на нее и обратил внимание, что все предметы ее одежды, от черных туфель на высоких каблуках до кашемировой шали в синюю клетку, дорогие и эксклюзивные.

Ребекка Свенссон мало походила на типичного читателя «Миллениума». Но почему надо относиться с предубеждением даже к живущим за границей богатым шведам?

— Вы там работаете? — спросил он.

— Я вдова.

— Понимаю.

— Иногда мне становится невыносимо скучно. Вы куда-то направлялись?

— Я собирался выпить бокальчик и поесть, — ответил он, сразу почувствовав, что недоволен собственной репликой — та прозвучала слишком пригласительно и была слишком ожидаемой. Но, по крайней мере, правдивой — он ведь действительно шел выпить и поесть.

— Можно я составлю вам компанию? — поинтересовалась Ребекка.

— Буду только рад, — произнес с сомнением Микаэль.

И тут женщина быстро коснулась его руки — вероятно, неумышленно, во всяком случае, ему хотелось в это верить. Она по-прежнему казалась застенчивой. Они медленно пошли вверх по «горбушке» Хурнсгатан, мимо целого ряда галерей.

— Как приятно пройтись здесь с вами, — сказала Ребекка.

— Получилось несколько неожиданно…