Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Ян чувствовал себя отяжелевшим, изнуренным и лысым. Он рассеянно взял роман Зингера[271] «Люблинский штукарь», который настолько страстно любил, что еще несколько лет назад положил возле унитаза на случай, если ему захочется почитать, когда возникнут проблемы с желудком. Но сейчас углубиться в чтение ему не удалось. Зазвонил телефон, и жизнь не стала казаться лучше, когда Бублански понял, что это главный прокурор Рикард Экстрём. Его звонок означал не просто работу, а скорее всего работу, имеющую важное политическое и медийное значение. Иначе Экстрём увернулся бы, как змея.

— Привет, Рикард, рад тебя слышать, — сказал Бублански. — Но я, к сожалению, занят.

— Что… нет-нет, только не для этого, Ян. Это ты просто не можешь пропустить. Я слышал, что у тебя сегодня выходной…

— Действительно, но я собираюсь… — Ему не хотелось говорить «в синагогу», его еврейство не слишком одобряли на работе. — …К врачу, — добавил он.

— Ты заболел?

— Не совсем.

— Что ты имеешь в виду? На грани?

— Что-то в этом роде.

— Ну, тогда никаких проблем. Ведь мы все на грани заболевания. Дело важное, Ян. Мне даже звонила министр промышленности Лиса Грин, и она уже в курсе, что расследованием займешься ты.

— Мне крайне трудно поверить, что Лиса Грин знает, кто я такой.

— Ну, возможно, не по имени… да она, в общем-то, и не имеет права вмешиваться. Но мы все сходимся на том, что нам необходим лучший специалист.

— Лесть на меня больше не действует, Рикард. Что там за дело? — спросил Бубла, сразу же пожалев об этом.

Сам вопрос уже говорит о полусогласии, и было заметно, что Рикард Экстрём воспринял его как маленькую победу.

— Сегодня ночью в своем доме в Сальтшёбадене был убит профессор Франс Бальдер.

— А кто это?

— Один из наших самых известных ученых международного уровня. Он ведущий специалист в мире в области AI-технологий.

— В области чего?

— Он занимался нейронными сетями, цифровыми квантовыми процессами и тому подобным.

— По-прежнему ничего не понимаю.

— Иными словами, он пытался заставить компьютеры думать… ну, просто-напросто подражать человеческому мозгу.

«Подражать человеческому мозгу»? Яна Бублански заинтересовало, как отнесется к этому раввин Гольдман.

— Полагают, что он уже подвергался промышленному шпионажу, — продолжал Рикард Экстрём. — Отсюда интерес Министерства промышленности. Ты наверняка знаешь, как торжественно Лиса Грин говорила о защите шведских исследований и инновационных технологий.

— Да, пожалуй.

— К тому же ему явно угрожали. У Бальдера имелась полицейская охрана.

— Ты хочешь сказать, что его убили, невзирая на это?

— Возможно, охрана была не из лучших — его охраняли Флинк и Блум из обычной полиции.

— Казановы?

— Да, причем их бросили туда посреди ночи, во время бури и всеобщего хаоса. В их защиту, правда, можно сказать, что им пришлось нелегко. Там была неразбериха. Франса Бальдера застрелили в голову, пока парням пришлось разбираться с каким-то алкашом, откуда ни возьмись появившимся у ворот. Ну, сам понимаешь, убийца воспользовался шансом, когда их внимание ненадолго отвлекли.

— Звучит неважно.

— Да, работа кажется очень профессиональной, и в довершение всего им, похоже удалось хакнуть охранную сигнализацию.

— Значит, их было несколько?

— Мы думаем, да. Кроме того…

— Да?

— Есть кое-какие щекотливые детали.

— Которые понравятся СМИ?

— Которые безумно понравятся СМИ, — продолжил Экстрём. — Оказалось, например, что алкашом, появившимся у ворот, был ни больше ни меньше как Лассе Вестман.

— Артист?

— Именно. И это крайне неприятно.

— Потому что попадет на первые страницы газет?