ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер (2012)

«Моя собственная жизнь каждый день находится под угрозой», – сказал он; его репутация убита «друзьями этих преступников», которые представляли их в суде и перед конгрессом. Палмер приберег свои самые язвительные слова для Луиса Поста и юристов, которые подписали «Доклад американскому народу». Такие люди, по его словам, ничем не лучше коммунистов. «Они не колеблясь придали широкую огласку своей защите всех этих коммунистов и преступников-анархистов и своим обвинениям в том, что с этими людьми жестоко обращались…

Я полагаю, что общественность имеет право знать, что происходит в этой стране, – сказал Палмер. – Я пытался рассказать об этом людям. Я рассказал им правду».

Но это была не вся правда. В конце второго дня дачи показаний Палмер поместил в официальный бюллетень конгресса США документ, который подготовил Гувер, о работе отдела по борьбе с радикалами Бюро расследований. В нем содержался «полный рассказ… о террористическом заговоре, который разразился в дюжине городов Америки год назад», – сказал Палмер. Где-то в глубине этого доклада имелись несколько горестных абзацев, в которых говорилось, что, оглядываясь назад, правительство могло ошибиться, обвинив в этом заговоре коммунистов. Но министр юстиции не прочел об этом ни слова. «Это заняло бы слишком много времени, – сказал он. – Эта история может занять около часа».

Репутация Палмера в глазах общественности была подпорчена его предупреждениями об угрозах, которые так и не осуществились. К моменту его появления на съезде национальной Демократической партии, который открылся в Сан-Франциско в конце июня 1920 года, его политическое реноме стремительно падало вниз, а его мечты о выдвижении кандидатом на вожделенный пост таяли. Гувер, совершивший свою первую поездку на Западное побережье, был одним из многих помощников министра юстиции, которые собирались в номере люкс Палмера в отеле «Святой Франциск», все еще надеясь, что он выиграет. Но после сорока четырех тайных голосований Палмер отозвал свою кандидатуру. Его жизнь в политике была кончена.

Палмера и Гувера еще раз вызвали на Капитолийский холм в последние дни пребывания Вильсона на посту президента, чтобы те дали показания о январских облавах на «красных». Палмер утверждал, что подробности ему неизвестны. «Неизвестно даже, сколько ордеров на обыск было подписано?» – спросил сенатор Томас Дж. Уолш, демократ из Монтаны. «Не могу сказать, сенатор, – ответил Палмер. – Если хотите, спросите господина Гувера, в ведении которого все это находилось; он вам сможет ответить». Сенатор обратился к молодому крестоносцу.

Гувер ответил, что не имеет ни малейшего понятия. «Вам вообще об этом ничего не известно?» – спросил сенатор Уолш. И Гувер ответил: «Нет, сэр»[77]. Всю оставшуюся жизнь он не признавал своей роли в этих облавах. Он учился тому, что секретность и обман – необъемлемые элементы политической войны.

«Мы их достанем»

Гувер подготовил для конгресса доклад, в котором утверждал, что облавы привели к «гибели коммунистических партий в этой стране»[78], что было преждевременным хвастовством. В общей сложности 591 иностранец должен был быть депортирован. 178 американских граждан в стране были признаны виновными по законам о шпионаже и подстрекательстве к бунту. Собственные записи Гувера показывали, то по крайней мере девять из десяти людей, брошенных в тюрьмы в январе 1920 года, уже на свободе. Он вознамерился убрать с американского ландшафта тысячи радикалов и потерпел неудачу.

Гувер решил, что пора перестроить отдел по борьбе с радикалами.

Он переименовал его в отдел общей разведки. И это было не косметическое изменение. Теперь Гувер собирался охватить «деятельность не только радикалов в Соединенных Штатах», но и деятельность «международного характера»; не только политику радикалов, но и «экономические и промышленные беспорядки» в том числе. Его амбиции ширились, равно как и его понимание того, чего будет стоить защита Америки.