Рожденная второй - Эми Бартол (2017)

Гилад грозно улыбается отряду.

– Итак, детишки! – ревет он. – Это просто спасательная миссия. Вперед – ищем выживших Мечей и вызываем мед-дроны.

Хоторн вежливо указывает на трап:

– После тебя, Розель.

Я всхожу на борт, оглядываясь через плечо на единственного человека, который по-настоящему меня любил.

5. Теперь ты моя

В сером салоне транспортника вдоль стен и посередине выстроились ряды сидений. Корабль пуст, на борту только пилот и мы с Хоторном. Выбираю место поближе к трапу. Хоторн пристегивает меня ремнем безопасности и устраивается напротив.

В открытую дверь видно Дюну в сопровождении отряда перворожденных офицеров в белоснежной форме, покрытой серой пылью. Они и не подозревают, что коммандера Кодалина на самом деле зовут Дюна Питс, он третьерожденный, самозванец. А как иначе, если его брат второрожденный офицер? Кровь гудит от ужаса. Золотистая метка в форме меча, горящая на руке Дюны, – подделка. Если об этом разнюхает кто-то из тех офицеров, они казнят его, не сходя с места. По всем заповедям Республики он вообще существовать не должен. В законе о рождении исключений немного: считается расточительством тратить ресурсы на третьего ребенка. Только Просветленным, которые обязаны иметь двоих детей, дозволяется произвести на свет больше потомства, и только в исключительных обстоятельствах. Наша с Габриэлем мать может родить третьего, лишь если кто-то из нас с братом умрет. При этом специальное разрешение запрашивается по официальным каналам. Такое случается, но редко. Выявлением и устранением нарушителей закона занимается целое подразделение правительства под названием «Ценз». Их власть почти беспредельна. Я вздрагиваю. Никогда и никому не расскажу, чем со мной поделился Дюна, иначе его выследят и убьют.

Но если Уолтер – второрожденный, кто же первенец?

– Как ты? – спрашивает Хоторн.

Безучастно смотрю на него.

– Выглядишь так, будто вот-вот свалишься в обморок.

– Долго еще до Золотого Круга? – голос словно чужой, хриплый и грубый. Задыхаюсь от вездесущей пыли и урагана эмоций.

Хоторн пожимает плечами, откидывается на спинку кресла, вытягивает ремень безопасности и пристегивается.

– Меньше двадцати минут.

Киваю и отвожу взгляд. Дюну мне больше не видно: трап с хлопком закрывается, замуровывая нас внутри, звук эхом разносится по кораблю. Воздухолет набирает высоту, салон освещает приглушенный свет. Под моими ногами прозрачный отсек. В него видна панорама разрушений: несколько рухнувших зданий; целые кварталы, охваченные огнем; на выжженной земле, словно скелеты неведомых чудовищ, лежат транспортные корабли.

До сих пор война наш доминион напрямую не затрагивала. Под удар обычно попадали города в Уделах Звезд, Атомов и Солнца. Города, которые подозревали в предоставлении убежища или сочувствии повстанцам Врат Зари. Мать, должно быть, вне себя от гнева – она единственный Верховный Меч, впервые за несколько веков не сумевший защитить своих людей – своих перворожденных. Остальные ее не волнуют.

Слезы туманят мой взгляд. Хоторн внимательно смотрит на меня, и я понимаю, что вся дрожу, – сказываются последствия травмы. Он расстегивает ремень безопасности и пересаживается на кресло рядом со мной. Из кармашка бронекомбинезона достает квадратный сверток, разламывает его двумя руками и трясет, а потом вкладывает теплым мне в ладонь.

– Держи, – говорит он, второй моей рукой зажимая пакет, согревая мои пальцы.

Достает из аптечки марлевую повязку и смачивает водой из распылителя, а потом прижимает ткань к моему лицу.

Я шарахаюсь в сторону.

– Что ты творишь?

– Пытаюсь тебя отмыть. Ты кошмарно выглядишь.

Отмахиваюсь от его рук:

– Кого это вообще волнует?

Он берет генератор питания, снимает с него хромированную крышку и держит передо мной как зеркало. Я похожа на плачущего призрака. Кожа покрыта серой пылью с дорожками от слез.