Невеста призрака - Янгцзе Чу (2013)

В течение нескольких дней я донимала отца, желая узнать подробности беседы с Лим, но он уходил от ответа, скрываясь в кабинете и, несомненно, выкуривая куда больше опиума, чем следовало. Вид у него был трусоватый, словно он жалел даже об упоминании сватовства. Ама также играла на его нервах. Не смея отчитать отца в открытую, она бродила вокруг с метелкой от пыли, адресуя поток глухих жалоб разным неодушевленным предметам. Не имея возможности сбежать от упреков, отец в конце концов укладывал газету на лицо и притворялся спящим.

Словом, я думала, что дело окончено. Однако несколькими днями позже семья Лим прислала записку. Приглашение от самой мадам Лим на игру в маджонг[4].

– О, я не умею играть, – вырвалось у меня.

Присланный слуга только улыбнулся и сообщил, что это неважно, – я могу прийти и поглядеть. Что ж, я очень хотела посмотреть на интерьер особняка Лим, и, сделав кислую мину, Ама тем не менее захлопотала о моей прическе и одежде. Назойливость всегда была ее второй натурой, и поскольку я выросла под ее влиянием, то опасалась сама стать такой.

– Хм, если уж тебе надо идти, по крайней мере они увидят, что тебе нечего стыдиться! – заявила Ама, выложив мое второе лучшее платье.

Приличных платьев у меня было всего два: первое из тонкого сиреневого шелка с пурпурными вьюнками, вышитыми на воротничке и рукавах, и второе – бледно-зеленое с бабочками. В основном я носила свободное хлопковое платье ципао или же костюм из блузки и штанов, любимый служанками, сэмфу.

Как всегда, когда эти платья износятся, мы, скорее всего, отпорем вышитый воротничок и манжеты – пригодятся для другого наряда.

– Что же нам делать с твоими волосами? – спросила Ама, забыв о собственном, только что высказанном неодобрении этого визита.

Я обычно заплетала их в две аккуратных косы, хотя ради особых случаев собирала в высокую прическу при помощи длинных шпилек. В такие моменты я зарабатывала головную боль, особенно если прическу делала Ама – ни одного волоска она не выпускала на свободу.

Отступив назад, няня осмотрела свое творение и воткнула в мои волосы пару золотых шпилек с нефритовыми бабочками. Они тоже принадлежали моей маме. После этого Ама застегнула не менее пяти ожерелий вокруг моей шеи: два золотых, одно гранатовое, одно из мелких пресноводных жемчужин и последнее – с тяжелым нефритовым диском. Я ощущала неудобство такого груза, но и ему было далеко до украшений, которые носили богачи. У женщин зачастую не было иной защиты, кроме драгоценностей, поэтому даже беднейшие из нас щеголяли золотыми цепочками, сережками и колечками – своей страховкой. Что же касается богачей – пожалуй, я вскоре увижу, как наряжена мадам Лим.

Особняк Лим располагался за окраиной города, вдали от соседних улиц Йонкер и Хеерен, где богатые китайские торговцы обжили старинные датские лавочки. Я слышала, что у Лим также была такая собственность, но они перенесли свою главную резиденцию в Клебанг – местечко, где толстосумы возводили новые усадьбы. Не так далеко от нашего дома, хотя говорили, что там все не похоже на виллы и бунгало европейского квартала. Те были громадинами, разумеется, со множеством слуг, конюшнями и обширными зелеными газонами. Особняк Лим строили в китайском стиле и, по слухам, он сам по себе был довольно внушительным.

Ама вызвала рикшу, хоть я и считала это расточительством, ведь мы могли бы дойти туда пешком. Она все же возразила, что расстояние довольно большое и не стоит появляться в гостях покрытой потом и пылью.

Полуденная жара начала спадать, когда мы отправились в путь. От дороги поднимались волны зноя и облачка белой пыли. Наш рикша бежал уверенной рысцой, по его спине стекали струйки пота. Я сочувствовала этим кули[5], вынужденным заниматься подобной деятельностью. Тяжкий способ заработка, но все-таки лучше, чем трудиться на оловянных шахтах, где, как говорили, умирала почти половина рабочих.