– О да, конечно. Несомненно. – Взгляд лорда Витинари скользнул по заляпанной краской комнате, остановился на груде радостно скалящихся коней, потом перешел на кропотливо трудившихся гномов. – Да, конечно. И кто здесь главный? Ты?

– Здесь нет главных, ваше сиятельство, – откликнулся Вильям. – Но разговорами, как мне кажется, занимается господин Хорошагора.

– А в чем именно заключается цель твоего присутствия?

– Э… – Вильям замялся, хотя знал, что в разговоре с патрицием это не самый умный поступок. – Честно говоря, ваше сиятельство, в моей конторе безумно холодно, а здесь тепло и… очень увлекательно. Вообще-то я вовсе не…

Лорд Витинари вскинул руку, перебивая:

– Будь добр, попроси господина Хорошагору подойти ко мне.

Подводя Гуниллу к высокой фигуре патриция, Вильям торопливо шептал гному на ухо советы, как вести себя в сложившейся ситуации.

– Ага, вот и здорово, – сказал патриций. – Если позволишь, я бы хотел задать тебе пару вопросов.

Хорошагора кивнул.

– Во-первых, не занимает ли господин Себя-Режу-Без-Ножа Достабль какую-либо руководящую должность на данном предприятии?

– Что?! – изумился Вильям.

Этого вопроса он точно не ожидал.

– Ну, такой пройдошливый типчик, сосисками торгует…

– Он? Нет, что вы. Тут участвуют только гномы.

– Понятно. Во-вторых, под этим зданием никакая трещина во времени-пространстве не проходит?

– Что?! – изумился на сей раз Гунилла.

Патриций вздохнул.

– Я правлю городом очень долго. А любой правитель, который находится у власти такой срок, с грустной неизбежностью осознает: если кто-либо, пусть даже из самых лучших побуждений, основывает новое предприятие, этот «кто-то» всегда с каким-то сверхъестественным предвидением размещает свое дело в месте, которое способно нанести максимальный ущерб структуре реальности. Несколько лет назад случилось фиаско с голывудскими движущимися картинками. А это дело с Музыкой, В Которой Слышен Глас Рока? С ним мы так и не смогли до конца разобраться. Да и волшебники проникают в Подземельные Измерения настолько часто, что впору устанавливать вращающуюся дверь. Также, наверное, не стоит напоминать о том, что случилось, когда покойный господин Хонг решил открыть свои «Три Веселых Сколько-Съешь Рыбы» на Дагонской улице во время лунного затмения. А? Поэтому, господа, было бы очень приятно узнать, что в этом городе нашелся некто, занявшийся простым делом, которое не вызовет появления на улицах человекоядных монстров со щупальцами и всяких ужасных привидений.

– Что? – переспросил Хорошагора.

– Мы не заметили тут никаких трещин, – сказал Вильям.

– Но, может, именно на этом месте некогда проводились ужасные, связанные с таинственным культом обряды, суть которых пропитала все вокруг? А теперь эта суть только и ждет удобного момента, чтобы восстать, и все снова закончится пожиранием людей?

– Что? – в который раз повторил Гунилла и беспомощно посмотрел на Вильяма.

– Здесь раньше делали коней-качалок, – выдавил тот.

– Правда? Всегда считал, что в конях-качалках есть нечто зловещее, – сказал лорд Витинари.

Он выглядел немного разочарованным, но потом быстро повеселел и указал на огромный камень, на котором собирали шрифт.

– Ага! – воскликнул он. – Этот камень, ненарочно выкопанный в поросших кустарником руинах древнего мегалитического круга, окроплен кровью тысяч невинных душ, которые наверняка ждут своего часа, дабы восстать из мертвых и отомстить! Уж можете мне поверить.

– Он был специально вытесан для меня моим братом, – сообщил Гунилла. – И я не потерплю подобных разговоров, господин. Кто ты такой, чтобы являться сюда и обвинять нас в подобном непотребстве?

Вильям выскочил вперед со скоростью, равной безопасной для здоровья скорости ужаса.

– Может, ваше сиятельство, я отведу господина Хорошагору в сторонку и объясню ему кое-что? – быстро предложил он.