К концу недельного путешествия Хана осталась в купе одна, трех попутчиц высадили раньше. Моримото ни разу не заговорил с ней, даже почти на нее не смотрел. Он, кажется, забыл про нее и вспомнил только по прибытии в Маньчжурию. Там он вдруг развил бурную деятельность, велел Хане выйти из вагона, передал ее бумаги дежурному офицеру и исчез – словно и не он это уволок ее на край света.

Новый солдат ушел узнавать насчет транспорта. Хана осмотрелась, готовая броситься через дорогу, и снова увидела Моримото. Он возвращался. Остановился рядом, закурил. Несколько раз затянулся и протянул сигарету ей:

– Курить умеешь?

Хана посмотрела на сигарету, потом на него, не понимая, в чем подвох. Он рассмеялся – легко, беззаботно, точно парень, предлагающий глупой девчонке сигарету.

– Это просто, смотри на меня, – сказал он, затянулся, длинно выдохнул и, прищурясь, наблюдал, как дым, извиваясь, уплывает в ночное небо.

Потом вынул сигарету изо рта и вставил в губы девушки. Хана не шевелилась, боясь, что он ее обожжет или сделает что похуже.

– Вдыхай, – велел Моримото.

Хана замотала головой, он вырвал сигарету и отбросил в сторону. Хлестнул по щеке. Хана ошеломленно замерла, на глаза навернулись слезы. Моримото поднял из дорожной пыли сигарету и снова зажег. Всунул ей в губы:

– Я научу тебя подчиняться. Вдыхай.

Отказаться было безумием, и Хана подчинилась, втянула дым и зашлась в кашле, когда горячий дым обжег горло.

Моримото снова хохотнул и хлопнул ее по спине, как старший брат. Сигарета выпала изо рта Ханы, Моримото вдавил ее в пыль носком ботинка. Вернулся солдат, и Моримото принялся болтать с ним, будто никакой Ханы рядом и не было. Моримото ткнул солдата в плечо, они захохотали, солдат козырнул, и Моримото ответил тем же. Подошел еще один солдат и повел Хану к джипу, стоявшему у здания станции. Моримото снова закурил, выпустил клуб дыма в сторону Ханы. Во рту девушки все еще стоял горьковатый привкус табачного дыма.

* * *

Было темно, и она мало что различала в маньчжурской глуши, лишь мелькали редкие кусты, за которыми открывался бесконечный простор. Она никогда не видела такого черного-черного неба, ни луны, ни звезд, нечему осветить путь. Водителю еле хватало света фар, чтобы держаться ухабистой грунтовки. Хана заснула, в чувство ее привел грубый тычок.

– Приехали, вылезай, – велел солдат.

Фары высвечивали большое деревянное строение. Два этажа, верхние окна зарешечены. Открылась дверь, выпуская конус света. Еще один солдат поманил их внутрь.

– Пополнение? – крикнул он.

– Да, от капрала Моримото.

– Само собой. – Взрыв смеха.

Они козырнули друг другу, и водитель, не оглянувшись на Хану, запрыгнул в кабину. Хана смотрела, как он заводит мотор и отъезжает. Солдат впустил ее в дом и запер дверь. Он кого-то позвал, и тут же появилась старуха, одетая на китайский манер. Она обвила рукой талию Ханы и повлекла девушку куда-то в глубину здания. Хана не сопротивлялась, присутствие женщины ее чуточку приободрило. Возможно, это какая-то мастерская.

– Скажите, где я? – спросила она по-японски. Женщина не ответила. Хана повторила вопрос, но старуха молча подвела ее к обшарпанной деревянной лестнице, уходившей в кромешный мрак.

– Что там? – спросила Хана.

Женщина зажгла свечу и начала подниматься. Хана медлила, стоя у подножия лестницы. В сумраке она различила на стене портреты девушек в рамках. У всех одинаково угрюмые лица и остриженные волосы. Под рамками номера. Темные глаза будто следили за Ханой, когда она поднималась за женщиной, тщетно пытаясь отогнать подступивший страх.

Пламя свечи отбрасывало неверные блики на стены мрачного коридора, но света было так мало, что Хана ничего не могла разглядеть. Они миновали несколько дверей, женщина остановилась перед очередной, отомкнула ее ключом. Хана неуверенно вошла, и старуха тут же развернулась, чтобы уйти.