Лорд Хорнблауэр - Сесил Форестер (1946)

Пока «Порта Коэльи» не подошла к французу, у них еще оставалось достаточно времени, чтобы Фримен успел подготовиться. Времени было достаточно, чтобы Хорнблауэр с удивлением осознал, что слова о том, что они могут не вернуться, были истиной, а не бравадой, чтобы поднять дух людей. Как ни странно, но он, человек, боявшийся даже тени, твердо решил победить или умереть. Когда «Порта Коэльи» подошла к французу, чье имя — «Бон Селестин» из Онфлера можно было теперь различить на корме, люди дико закричали. На борту виднелись синие мундиры и белые бриджи: солдаты. Значит верно, что Бонапарт, нуждаясь в опытных артиллеристах, вынужден был рекрутировать моряков в армию, заменяя их рекрутами-солдатами. Жаль, что схватка происходит не в открытом море, где большинство из них страдали бы от морской болезни.

— Становимся бортом к нему, — сказал Хорнблауэр рулевому. На палубе «Бон Селестин» царила паника: можно было увидеть, как люди бегут к пушкам на свободной стороне.

— Тихо, ребята! — рявкнул Хорнблауэр, — Тихо!

На бриге воцарилась тишина, Хорнблауэру даже не требовалось повышать голос, чтобы быть услышанным в любом месте маленькой палубы.

— Берегите каждый выстрел, пушкари, — сказал Хорнблауэр. — Абордажная партия, вы готовы идти за мной?

Новый крик был ему ответом. Тридцать человек, вооруженных пиками и кортиками собрались у фальшборта; когда будет сделан бортовой залп и спущен грот, освободится еще тридцать — не слишком много, если только залп не приведет к большим потерям и необученные новобранцы на «Бон Селестин» не дрогнут. Хорнблауэр бросил взгляд на рулевого, седобородого моряка, который в одно и то же время хладнокровно высчитывал дистанцию между двумя кораблями, и не спускал глаз с грота, по мере того, как тот заполоскал и «Порта Коэльи» привелась к ветру. «Хороший моряк», — сделал себе в уме зарубку Хорнблауэр, чтобы не забыть отметить это в рапорте. Рулевой завертел штурвал.

— Спустить грот, — скомандовал Фримен.

Оглушающее рявкнули пушки «Бон Селестин», и Хорнблауэр почувствовал, как в лицо ему ударили крупинки пороха, а дым заклубился вокруг. Когда карронады «Порта Коэльи» выстрелили, и два судна с треском столкнулись, он выхватил шпагу. Окутанный дымом, он вскочил на поручни, держа шпагу в руке. В ту же секунду кто-то рядом с ним одним прыжком перемахнул через борт и оказался на палубе «Бон Селестин» — это был Браун, размахивающий кортиком. Хорнблауэр прыгнул за ним, но Браун держался впереди, направо и налево нанося удары темным фигурам, неясно видневшимся в дыму. На палубе громоздилась куча убитых и раненых: результат действия картечи, вылетевшей из корронад «Порта Коэльи». Хорнблауэр споткнулся о чью-то конечность, и пришел в себя как раз вовремя, чтобы заметить укрепленный на конце мушкетного ствола штык, нацеленный на него. Стремительно извернувшись, он сумел избежать удара. В левой руке у него был пистолет, и он выстрелил, почти приставив дуло к груди француза. Ветер отнес пороховой дым в сторону. Впереди несколько матросов сражались с группкой врагов, прижатых к носу — звон клинков явственно доносился до слуха Хорнблауэра, но на корме не было видно ни одного француза. Гиббонс, помощник штурмана, возился у фала, спуская с грот-мачты триколор. По правому борту лежал «Флейм», и над его бортом можно было различить кивера французских пехотинцев. Перед глазами Хорнблауэра появились чьи-то голова и плечи, и он увидел нацеливаемый мушкет. Тот переместился с Гиббонса на Хорнблауэра, и в ту же секунду Хорнблауэр выстрелил из другого ствола своего пистолета. Француз упал за фальшборт, и как раз в это время новая абордажная партия хлынула на борт с «Порта Коэльи».

— За мной! — заорал Хорнблауэр — крайне важно было захватить «Флейм» прежде, чем будет организовано сопротивление.

Борт брига возвышался над водой больше, чем у люггера: на этот раз им приходилось карабкаться наверх. Он оперся левым локтем на фальшборт и попытался подтянуться, но ему мешала шпага.