Чистая правда - Дэвид Болдаччи (1998)

Примерно через год Бо превратился в черно-белого красавца с широкой грудью, весившего шестьдесят фунтов. Мальчишки его обожали, особенно Майк. Бо по очереди сопровождал их, когда они по утрам разносили газеты. Они провели вместе почти девять счастливых лет, а потом у Бо случился удар, когда он играл с Майком. За всю свою жизнь Джон не видел, чтобы кто-то так горько плакал. Майка не могли успокоить ни отец, ни мать; он сидел на заднем дворе и громко выл, прижимая к себе пса, пытался заставить его встать, вместе выйти на солнце поиграть. Джон в тот день обнимал брата, плакал с ним вместе, гладил их любимую овчарку по неподвижной голове…

Когда Майк отправился на следующий день в школу, Джон остался дома с отцом, чтобы похоронить Бо под вязом. А по возвращении Майка они устроили для Бо поминальную службу на заднем дворе. Майк очень прочувствованно прочитал отрывок из Библии, и братья положили маленький надгробный камень на простую могилу. На самом деле это был кусок бетонной плиты, но они написали на ней ручкой имя Бо. Обломок бетона все еще лежал на прежнем месте, хотя чернила давно стерлись.

Фиске встал на колени и провел рукой по траве, такой гладкой и мягкой в этом тенистом уголке. Как же они любили своего пса! И почему прошлое так быстро уходит? Почему в воспоминаниях хорошие времена кажутся такими быстротечными? Джон покачал головой и вздрогнул, услышав у себя за спиной голос Иды Герман:

– Я помню этого старого пса так, будто все было только вчера.

Джон поднял голову и обнаружил, что Ида Герман стоит по другую сторону ограды и смотрит на него. Он смутился и поднялся на ноги.

– С тех пор прошло очень много времени, миссис Герман.

От Иды постоянно пахло мясом и луком, как и у нее дома. Она овдовела тридцать лет назад, и сейчас ее тело усохло и стало каким-то коротеньким, да и двигалась она очень медленно. Длинный халат прикрывал распухшие колени и ноги в старческих пятнах, но, несмотря на то, что ей уже исполнилось девяносто, старушка сохранила ясный ум и острый язык.

– Для меня теперь все было давно. А для тебя – нет. Пока нет. Как мама?

– Держится.

– Я собиралась навестить ее в ближайшее время, но мое старое тело не желает шевелиться, как раньше.

– Я уверен, она была бы вам рада.

– Твой отец недавно уехал. Кажется, Американский легион или Организация ветеранов иностранных войн…

– Хорошо. Я рад, что он выходит из дома, и очень благодарен вам за то, что вы его поддерживаете.

– Одному быть плохо. Я пережила троих детей. Для родителей самое тяжелое испытание в мире – хоронить своих малышей. Это противоестественно. Как дела у Майка? Что-то я давно его не видела.

– Он очень занят.

– Кто бы мог предположить, что малыш с пухлыми щечками и вьющимися волосами добьется такого успеха… Скажу тебе, это просто поразительно.

– Он это заслужил.

Джон замер на мгновение, сообразив, что слова будто сами собой сорвались с его языка. Но Майк действительно это заслужил.

– Вы оба.

– Думаю, Майк забрался повыше меня.

– Ну конечно… Даже не смей думать так. Твой папаша хвастается про тебя примерно на милю в минуту. Конечно, про Майка он тоже говорит, но для него ты – король горы.

– Они с мамой правильно нас воспитывали. И жертвовали всем, чтобы нам было хорошо. Не забывайте об этом.

«Может, Майк все забыл, но я нет», – сказал себе Джон.

– Знаешь что, перед Майком было три примера, три человека, на которых он равнялся. – Когда Джон удивленно на нее посмотрел, она добавила: – Он боготворил землю, по которой ты ходил.

– Люди меняются.

– Ты действительно так думаешь?

На землю упали несколько капель дождя, и Джон сказал:

– Вам лучше вернуться домой, миссис Герман; похоже, скоро начнется ливень.

– Знаешь, ты можешь называть меня Ида, если хочешь.

– Некоторые вещи никогда не меняются, миссис Герман, – улыбнувшись, ответил Джон.