Иду в магазин, раздумываю о скрипте, однако все мысли о нем поневоле вылетают из головы: приходится просить служащего подождать, пока я разыщу маску из «Очень страшного кино» и заплачу за нее. Маска дурацкая, но мои руки сами к ней тянутся. Представляю себя в ней. Никто меня, разумеется, не узнает, надо только не забыть черные брюки и рубашку. Вот я улучаю минутку наедине с Кристин, а дальше все как в кино про старшеклассников: выпивка, вожделение, клубничный блеск для губ, и я срываю с себя маску, Кристин меня видит, понимает, какой я крутой на самом деле, и мы начинаем заниматься сексом у какого-нибудь дерева, и…

– Господи боже мой, – только и произносит Майкл, увидев меня в маске. – Чувак, тебе действительно позарез нужен скрипт. Ты же тупой как пробка.

14

Во время репетиции на следующей неделе у нас с Кристин все было как обычно. (Сколько нужно времени, чтобы начать считать такое положение дел обычным? Одного повтора ведь достаточно, правда?) Вхожу, сажусь рядом с ней. Немного неуклюже, но в целом бойко упоминаю о некоем факте, чаще всего услышанном от Майкла (тут сгодится все: музыка, текущие события, да хоть та же эволюция). Кристин шутит в ответ (или не шутит: некоторые ее улыбки чересчур серьезны) и поддерживает беседу. Минут пять после репетиции мы общаемся, пусть с некоторыми запинками, а затем она убегает на встречу с Джейком. Не знаю, что про них и думать. Во время репетиций они никогда не разговаривают. В кругу он садится напротив и почти на нее не смотрит. Вдруг они просто дружат?

Есть на свете одна штука, которую я ненавижу. Это так называемая просто дружба между парнем и девчонкой, мерзкое сюсю-мусю. Впрочем, поскольку со мной подобное приключается редко, приходится ненавидеть со стороны. Такая дружба – сплошное недоразумение. Если ты – девчонка и трогаешь парня за коленку, я, естественно, предполагаю, что вы встречаетесь, и точка. Если же вы с ним платонические друзья, то не надо класть голову ему на плечо и целовать в губы. Человечество переживает удивительный период развития: молодые мужчины и женщины имеют право быть друзьями, и для этого им не требуется заключать брак или прикидывать, у чьей семьи поместье больше. Вот и надо этим пользоваться.

Оказывается, у Кристин, которая, положа руку на сердце, злоупотребляет возможностями такой дружбы, имеется многоступенчатая система, помогающая расставить точки над «и». Она объясняет мне ее в пятницу, после репетиции. (До бала – одна неделя.)

– Неплохо бы всем прочим придерживаться моей системы, – говорит Кристин, надевая рюкзак, в то время как я ем ее глазами. – По-моему, это единственно разумный путь. – Она улыбается. – Понимаешь, есть четыре стадии отношений.

– Ага, – киваю я, а сам старательно прикрываю промежность, будто футболист на пенальти.

– Первая: замутить с кем-нибудь.

Черт. Не-на-ви-жу! «Замутить» – это как раз то, что я должен сделать, не мытьем, так катаньем. Волшебное словечко, означающее разное для двух типов «юных американцев»: для крутых – безбашенный подростковый секс, а для таких как я, Майкл и прочего отстоя – поцелуйчики. Здорово!

– Или что-то в этом роде, – произносит Кристин.

– Ой, извини! Не могла бы ты повторить? Я, кажется, прослушал.

– Я просто пояснила, что значит «замутить». Это первая стадия. У тебя есть кто-то, с кем ты замутила, но настоящей связи между вами нет. Вы не названиваете друг дружке по телефону, не сидите вечно рядом. Просто делаете то, что хотите, и все.

– Ты ведь о сексе, правда?

– Это зависит от того, хочется ли тебе. Да, «замутить», в принципе, означает секс для некоторых людей. Но мы же говорим о моей системе. Развязные девчонки живут по собственным законам. Не хочешь присесть?

– Конечно.

Ее рука лежит на подлокотнике кресла между нами. Подлокотник грязный, рука чистая.