Два дня. Лишь два дня с Крикет – и они уже были невероятными. Не считая того раза, когда мы с ней поехали в полицейский участок в Миссуле, чтобы дать показания про ублюдка из стрип-клуба, и визита в ее квартиру для того, чтобы забрать ее одежду. Мы хорошо проводили время. Черт, нет. Мы здорово проводили время. Или… черт, я не мог придумать, каким словом это лучше описать. Это было не просто здорово. Это было больше, чем здорово.

Как правило, мои выходные в летнее время состояли из поздних подъемов, парочки бутылок пива, иногда рыбалки, а иногда и походов на природу. Я не ожидал, что Крикет каким-то магическим образом снова появится в нашей жизни. Черт, спустя целый год, я вообще не ожидал, что она появится. Но эти выходные были невероятными. Помимо секса (который был убойным) узнать ее получше, когда мы одеты и не спим, стало для меня откровением. Во-первых, потому что мне всегда хотелось узнать женщину поближе, когда мы одеты и не спим. Во-вторых, я не думал о том, как бы поскорее раздеть ее. Хотя нет, погодите. Я всегда думал об обнаженной Крикет, но в ней было столько всего помимо шикарной груди и сокровища между ног.

Она была умной. Амбициозной. Сильной. Очаровательной. Она была всем тем, что я хотел видеть в своей женщине, но никогда не знал об этом, потому что я не знал ее. Она была Той Самой. Я понял это, когда мы выключили свет той первой ночью в отеле в Полсоне. С тех пор я знал это, жалея, что я не могу просто взять и найти ее. Работать шерифом и не смочь выследить кого-то было практически жестокой шуткой. А теперь, когда она была с нами, я чувствовал, что… так и должно быть. Это было правильно.

Вот только Саттон так не думал. Этому козлу нужно скорее достать свою голову из задницы. Я знал, что он пережил такое во время своей службы в армии – ужасы, о которых он никогда не говорил и не станет говорить. Это изменило его. После своего последнего заморского срока, он вернулся другим. Жестким. Теперь, когда он больше не находился на службе, прежний огонек и беспечная радость в нем угасли. Что пришло на их место? Тьма. Нотки отчаяния. Вина. Грусть.

В тот уик-энд, когда он встретил Крикет, я был рад, что он нашел себе женщину, с которой можно расслабиться и забыться. В кои-то веки позволить себе думать не головой, а чем-то другим. Когда он написал мне следующей ночью, приглашая нас с Ли присоединиться, чтобы исполнить одну из фантазий той женщины, мы были только за. Черт, я чувствовал, что даже сейчас возбуждаюсь от этого воспоминания. Каждый парень хоть раз мечтал о том, чтобы взять женщину вместе с друзьями. Но уже через пару минут после того, как мы заявились в номер Саттона, мы поняли, что это было чем-то большим. Крикет была чем-то большим. Как и причины Саттона позвать нас.

Он хотел ее, но мы тоже нужны были ему там. Он боялся самого себя, того, что он каким-нибудь образом навредит ей. Это было невозможно. Я знал Саттона с тех пор, как мы были детьми. Он бы никогда не навредил женщине. Никогда. Хоть его мама и шлепала его пару раз, он не был одним из тех отвратительных мерзавцев. Сама идея того, что он мог бы по своей воле навредить женщине была абсурдной, а он в это верил.

Но Крикет ушла. Исчезла. Тогда все это перестало иметь значение. Ее не было поблизости, поэтому для него и не было причин переживать. Его не интересовали другие женщины. Как и нас. Он хотел Крикет.

Только Крикет.

После этого он лишь стал еще жёстче, настоящей занозой в заднице. Угрюмым. Еще более угрюмым, чем обычно, что было почти невыносимо. Весь чертов год он был в упадке, жалея, что не дал Крикет свой номер, что он не сказал ей, как много она значила для него и для нас.

А потом она объявилась. Она была чертовой наследницей Стила. Теперь она никуда не денется. Мы знали, как найти ее. Черт, да она была начальницей Саттона! И все же, он боялся ее – хоть и не признавал. Он боялся себя, боялся быть с ней.