Сикарио - Альберто Васкес-Фигероа (2016)

Вот. Если честно, вам вообще интересно то, что я рассказываю?

Меня всё это нисколько не волнует, тем более, что то события давно прошедших лет и с тех пор утекло так много времени, что мне иногда кажется, будто всё это происходило не со мной вовсе, а с каким-то другим, чужим человеком.

Так, где мы остановились?

Ах, да!.. Про мою мамашу.

Были ночи, когда, забившись в угол, я наблюдал за тем, что она вытворяла с теми придурками, и вы можете верить или нет, но мне было совершенно наплевать на это, не тревожило, не возбуждало, ничего не чувствовал.

Есть типы, которые утверждают, что дети просто обязаны любить своих матерей и страдать безмерно, когда попадают в похожие обстоятельства, но мне… но я клянусь, что мать моя представлялась всегда вроде вонючей ведьмы, изредка приносившей в дом немного еды, и любившая меня ещё меньше, чем если бы я был просто тем самым котом.

И, судя по всему, я был для неё единственным, чем она владела, её собственностью и уж, конечно, далеко не самой любимой, а всего лишь спутником или соучастником во всех её несчастьях, на которого она постоянно изливала, не стесняясь, все своё раздражение и разочарование от жизни.

Влепив оплеуху, или отвалив мне пинок, погасив об меня сигарету, она тем самым компенсировала отсутствие стакана с ромом под рукой, но уж если заглядывала в зеркало, что делала, кстати, очень редко, то событие это всегда заканчивалось для меня самым прискорбным образом.

И так продолжалось изо дня в день, и жизнь моя становилась все тяжелей и тяжелей. В прежнем нашем городишке соседки хоть иногда подкармливали меня, делились куском хлеба, но на новом месте, в большом городе, судя по всему, никто не обращал на меня ни малейшего внимания.

Поверьте, сеньор, не так страшно, что за эти четыре года я испытал и голод, и холод, и наблюдал за тем, как какой-нибудь вонючий тип, хрюкая как свинья, рылся своим носом между ног мамаши, как то ужасное чувство, когда ты понимаешь, что никому не нужен, что всем совершенно безразлично случится ли с тобой что-нибудь или нет.

Вы можете не поверить, сеньор, но мамаша моя даже не удосужилась придумать мне имя. Не дала ни имени, ни фамилии. Ни какое-нибудь там особенное имя, а самое обыкновенное, самое стандартное, чтобы как-то обозначить меня, а каждый раз, как в разговоре упоминала обо мне, то называла просто «малец» (исп. Chico – Чико), а когда мы оставались одни в комнате, так и вообще никак не называла, потому что и так было ясно, что единственный, кто её выслушивал, был я.

А когда я несколько раз спрашивал её об этом, то отмалчивалась, что навело меня на простую мысль о том, что на самом-то деле она никогда и не собиралась окрестить меня каким-либо образом, и ни одной минуты из своей жизни не хотела пожертвовать на простое дело – поискать способ, чтобы хоть как-то выделить меня среди миллионов похожих на меня детей других проституток, заселивших этот свет.

И потому я навсегда остался Чико (Chico), а когда, спустя уж много лет, нашему обществу понадобилось как-то определиться с моей «юридической персонификацией», то ничего лучшего не смог придумать, кроме как принять фамилию «Гранде» ( Grande – Большой), что мне на тот момент показалась ничуть не хуже, чем какая-нибудь другая фамилия и, к тому же, соответствовала определенным обстоятельствам моей жизни. И, видите сами, что Чико Гранде – вовсе не прозвище, как думает большинство, а всего лишь имя и фамилия, вписанные в мои документы.

Насмешка судьбы над тем, у кого и детства-то никогда не было. Вдобавок, я всегда был таким хилым, таким тщедушным….