Збиг: Стратегия и политика Збигнева Бжезинского - Чарльз Гати (2013)

Но главное, неверно само утверждение о том, что у Картера не было своих собственных взглядов на политику. И он не просто старался объединить взгляды своих советников. Как и у всякого ответственного политика, у Картера были свои представления об Америке, ещё более оформившиеся в годы избирательной кампании и поездок по стране, и он старался сочетать свои мысли со взглядами советников на ситуацию в мире и с их рекомендациями. И действительно, внешняя политика администрации Картера по существу была его политикой – в гораздо большем отношении, чем политикой его советников. Да, он не предлагал полностью оформленную и всеохватывающую стратегию, как это было в случае Франклина Д. Рузвельта или Джона Ф. Кеннеди. Но он вступил в должность, имея чёткое представление о некоторых целях, таких как защита прав человека, стремление упрочить мир, несмотря на скептицизм и политические затраты, необходимость руководствоваться моральными принципами в осуществлении власти и желание помогать развивающемуся миру. От предшественников ему также достался довольно большой список проблем и дел, либо полностью незатронутых (Панама, Куба, Родезия), либо незаконченных (ОСВ, Китай и Ближний Восток); к этому добавлялись такие постоянные вопросы, как соблюдение прав человека, нераспространение ядерного оружия и сокращение вооружений. Поэтому Картер, оказавшись в Белом доме, прекрасно представлял себе свои задачи, но его конкретные действия основывались на советах и документах, которые ему предлагали, в основном, Бжезинский с подчинёнными. Следует отметить и то, что среди его советников не наблюдалось разногласий по поводу важности всех этих задач.

Различия во взглядах – особенно между Вэнсом и Бжезинским – касались приоритета той или иной задачи, и в этом заключалось основное различие между Картером и всеми его советниками. Если все они советовали ему взяться за какие-то отдельные вопросы и оставить самые трудные на второй срок, Картер настаивал на том, чтобы решать их все сразу, и как можно скорее. И получилось так, что он достиг гораздо большего, чем кто-то другой – за исключением самого Картера – считал возможным. В любом случае, обсуждения шли на самые разные темы, и Картер поощрял их, стараясь рассмотреть различные точки зрения, прежде чем принять своё решение. В этом процессе у Бжезинского было одно важное преимущество. Он, в отличие от Картера и Вэнса, умел рассматривать международные события в стратегическом и историческом контекстах, придававшим значение тому или иному решению; при этом Бжезинский также показывал Картеру, как отдельные решения согласуются друг с другом. Недостаток Вэнса, как и Картера, заключался в том, что он был человеком более спокойным и более либеральным и предпочитал работать над одним вопросом в отдельный промежуток времени.

Иногда Картера беспокоили слухи о стычках между Вэнсом и Бжезинским, но он был настолько уверен в том, что последнее слово остаётся за ним, что не беспокоился всерьёз об общественном мнении и не старался на него повлиять. Это оказалось политической ошибкой.

Во-вторых, вопреки распространённому мнению, неудачи администрации – например, задержка в переговорах по ОСВ-2, неудача с шахом в Иране, подъём сандинистов в Никарагуа – не были результатом провалов профессионалов или разногласий между ними, но следствием упорного сопротивления Советского Союза идее более масштабного сокращения вооружений или внутренних проблем Ирана и Никарагуа.