Маленький городок в Германии - Джон Ле Карре (1968)

– Понятия не имею, о чем вы говорите. Вы просто больны. Больны и окончательно запутались. Вам лучше пойти и прилечь. – Рука Брэдфилда дернулась к телефону.

– Сначала он раздобыл ключ, и это оказалось достаточно легко. Положите трубку! Оставьте телефон в покое! – Рука Брэдфилда снова дернулась, но тут же легла поверх рабочего блокнота. Тренер продолжил: – А затем он начал трудиться в «Священной норе», устроил там небольшой кабинет, составлял собственные досье, вел записи и протоколы, занимался перепиской… Он практически поселился там. И крал из канцелярии все необходимое. Он был вором, как вы сами сказали. Вам виднее. – На мгновение голос Тернера зазвучал как будто даже мягко, понимающе. – Когда вы закрыли вход в подвал? После Бремена, так? В выходные дни. Тогда он запаниковал по-настоящему. Единственный раз. Именно тогда он похитил тележку. Слушайте! Я ведь на самом деле продолжаю говорить о Карфельде. О его ученой степени, военной службе, ранении под Сталинградом, о химическом заводе…

– Подобные сплетни распространяются уже несколько месяцев. С тех самых пор, как Карфельд превратился в серьезную политическую фигуру, мы только и слышали, что истории о его прошлом, но каждый раз он успешно опровергал домыслы. Вы не найдете в Западной Германии ни одного мало-мальски влиятельного политика, которого коммунисты не пытались бы в свое время облить грязью.

– Лео не коммунист, – просто констатировал Тернер с бесконечной усталостью. – Вы мне сами говорили: он примитивен. Годами он старался держаться подальше от политики, опасаясь того, что может услышать или узнать. И я не о сплетнях. Я веду речь о конкретном факте, причем факте, имеющем британские корни. Об эксклюзивном факте. Все это хранится в нашем британском досье, запертом в нашем британском подвале. Вот откуда он получил сведения, и даже вам не удастся теперь снова похоронить все среди моря бумаг. – В его голосе не было ни триумфа, ни враждебности к собеседнику. – Вся информация вернулась в референтуру. Проверьте, если пожелаете. Вместе с пустой коробкой. Кое-что я не до конца понимаю – моего знания немецкого языка для этого недостаточно. Я отдал распоряжение, чтобы никто не прикасался к материалам. – Он усмехнулся при воспоминании, но усмешка получилась горькой, поскольку он, вероятно, вспомнил в первую очередь о собственном сложном положении. – А вы ведь, черт возьми, почти сорвали его планы и непременно нарушили бы их, если бы только всё знали. Он спустил тележку вниз в те же выходные дни, когда вы поставили решетки на двери и опечатали лифт. Лео пришел в ужас при мысли, что не сможет продолжать, что ему перекроют доступ в «Священную нору». До тех пор все выглядело для него почти детской игрой. Ему нужно было только спуститься на лифте с пачкой документов. Он ведь имел доступ повсюду: работа над персональными досье давала ему такое право. И он попадал прямиком в подвал. Но вы почти положили всему конец, сами не зная этого. Решетки на случай возникновения кризисных ситуаций перекрывали ему все пути. Вот он и свалил груду документов, которые могли ему понадобиться, на тележку и просидел выходные в подвале, пока рабочие не закончили свой труд. Чтобы выбраться наружу, ему оставалось только сломать дверь на задней лестнице. После этого он уже целиком полагался на Гонта, постоянно приглашавшего его к себе наверх. Ни о чем не подозревая, разумеется. Если разобраться, то никто ни в чем не виноват. И я прошу прощения, – добавил он смиренно. – Мне нужно извиниться за все, что я наговорил о вас. Я ошибался.

– Сейчас едва ли подходящее время для извинений, – огрызнулся Брэдфилд, а потом позвонил мисс Пит и попросил принести кофе.

– Я собираюсь рассказать вам все так, как изложено в досье, – продолжал Тернер. – Дело против Карфельда. Вы окажете мне большую услугу, если не станете перебивать. Мы оба устали, и времени в нашем распоряжении совсем мало.