Майлз простонал. Он видел, как опрокинулся эвакуатор. Выкрутил руль в сторону. Эвакуатор катился по его стороне. В облаке пыли «Челленджер» пронесся мимо места аварии. Хотя тормоза в машине и не работали, Майлз злобно вдавил в пол бесполезную педаль.

В зеркале заднего вида он наблюдал, как эвакуатор с жуткой неотвратимостью скользил на боку. Он скользил и скользил, почти на протяжении ста ярдов, выкорчевывал деревца на обочине. И только после этого он замер в пыльном кювете.

Майлз отчаянно пытался сделать что-нибудь, чтобы остановиться. Он давил на педаль тормоза обеими ногами, переводил машину на низкую передачу. Двигатель скрипел, но замедление происходило слишком неспешно. «Челленджер» продолжал движение – миля, две мили от опрокинутого грузовика.

Майлз пытался поставить машину на нейтралку, чтобы она снижала скорость постепенно, и это начало срабатывать. Но груды обломков на дороге вновь заставили его включить привод, чтобы их объехать.

Затем, спустя мгновение, он сделал критическую ошибку. Посмотрел в зеркало заднего вида. Майлз хотел проверить, виден ли еще эвакуатор позади. Но его взгляд задержался там слишком долго. И когда он вновь посмотрел на дорогу, то взвизгнул от шока.

Два больших передвижных дома лежали в руинах на обеих полосах шоссе.

«Челленджер» врезался в центр обломков, Майлза швырнуло на руль, он выбил зуб и получил сотрясение мозга. Автомобиль юзом протащило еще сто футов через искореженный металл. Майлз боролся с управлением. «Челленджер» крутился на триста шестьдесят градусов вокруг своей оси.

Майлз окончательно вырубился, когда автомобиль перевалил через край обрыва и покатился вниз. Он перевернулся в общей сложности пять раз до того, как замер в сухом русле реки.

Две человеческие фигуры, вытянув шеи, заглядывали за импровизированную баррикаду в северо-восточной части города.

– Я иду за ним, – пробормотал мужчина, пристально глядя в бинокль. В овале окуляров виден гигантский комбайн, лежащий на боку на гравии парковки в конце Кендрикс-роуд.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – Норма Саттерс стояла рядом с Дэвидом Штерном, вытирая пухленькие руки о полотенце. На ее лице все еще остались пятна вонючей грязи, которую она размазала, чтобы слиться со стадом. Но сейчас ее рубаху покрывала и свежая кровь Гарольда Стобача. Она ухаживала за ним последний час.

Дэвид взглянул на женщину.

– Мы не можем оставить там бедного ребенка.

– Ребенка, возможно, уже нет, Дэвид. Я понимаю, это звучит кошмарно жестоко, но…

– Норма…

– Послушай, мы не должны терять еще одного из нас для того, чтобы спасти кого-то, кто уже мертв.

Дэвид поглаживал седую бородку, раздумывая.

– Я иду. Иду, и все.

Он спустился по лестнице и ушел искать патроны для своего «TEC-9».

Лилли пришла в себя внутри дымящегося перевернутого грузовика. Моргая с непривычки, щурясь от резких бликов облачного дня, падающих в кабину из выбитого водительского окна, ставшего теперь потолком, она молча проверила, все ли цело. Спина, искореженная ударом, пульсировала, на укушенном языке чувствовался медный привкус крови, но все кости, по-видимому, в порядке.

Внезапно она осознала, что проповедник – все еще без сознания – лежал, наткнувшись на руль, прямо над ней, его длинные конечности, запутавшиеся в ремне безопасности, упирались в бока. Она смотрела на обвисшее тело. Лилли осознавала, что он уже мог быть мертв. Его кожа бледно-серая. Но женщина разглядела его выгнутую грудную клетку и увидела, что та медленно и незаметно поднималась и опадала – он жив. Лилли только собиралась поискать оружие, как вдруг его глаза широко открылись, и проповедник бросился на нее.

Лилли закричала. В ответ Иеремия сжал большие, жилистые руки вокруг ее горла.