В «сердце» европейских противостояний находилась Священная Римская империя, простиравшаяся от Голландии и Брабанта на западе до Силезии на востоке, от Гольштейна на севере до местности ниже Сены на юге и до Триеста на юго-востоке. Она включала в себя территории нынешних Германии, Австрии, Швейцарии, Чешской Республики, Нидерландов, значительную часть нынешней Бельгии, а также Восточную Францию, Северную Италию и Западную Польшу. Империю возглавлял император, который избирался семью курфюрстами: архиепископами Майнца, Трира и Кельна и правящими князьями Богемии, Саксонии, Бранденбурга и Пфальца. Император правил в «согласии» с мирскими и «духовными» властями империи – с курфюрстами, принцами, графами, рыцарями и магистратами, которые составляли имперский сейм (рейхстаг), то есть парламент империи. Будучи далеки от сплоченности, немцы непрерывно оспаривали авторитет властей, будь то князья против императора или крестьяне против феодалов, в местных и имперских судах.[11] Империя являлась средоточием европейской политики. В ее пределах проживало больше людей, чем в любой другой европейской стране. Города исторических Нидерландов, Рейнской области, Южной Германии и Северной Италии, взятые вместе, превосходили богатством, техническими достижениями и бурлением жизни все прочие города Европы. Империя – или, по крайней мере, ее могущественные принцы – поддерживала политическое и военное равновесие между англичанами и французами.[12] (Англичане так и не оправились от разрыва с герцогом Бургундским, членом французской королевской фамилии, чьи земли находились на рубеже между Францией и Германией.) Важнее же всего было то, что, поскольку Священной Римской империи «предшествовала» империя Карла Великого, императорская корона вызывала обоснованный интерес не только германских владетельных князей, но и государей соседних стран, особенно Франции.[13] Носитель этой верховной власти, в отличие от остальных правителей Европы, мог притязать на абсолютную власть как наследник правителей Римской империи Карла.[14]

Однако, несмотря на вызывавшее гордость наследие и принципиальную значимость, Священная Римская империя к середине пятнадцатого столетия переживала глубокий кризис.[15] Власть императора (а им с 1438 года становился один из Габсбургов) ослабела вследствие череды вынужденных уступок курфюрстам (так называемая Wahlkapitulationen – «электоральная капитуляция»). Составные части империи враждовали между собой, процветал бандитизм, в коммерции тоже не обходилось без преступлений. Имперская церковь погрузилась в кризис и была деморализована злоупотреблениями. Кроме того, империя тщетно пыталась изыскать средства защиты своих границ. В отличие от английского парламента, сейм оказался не в состоянии согласовать механизм регулярного налогообложения, посредством которого можно было бы финансировать войны против гуситов, турок и, все чаще, против французов.[16] При этом империю также охватил кризис идентичности. Она притязала на то, чтобы считаться оплотом христианского мира в целом, и в ней проживали люди многих «национальностей», в том числе говорившие на французском, голландском, итальянском и чешском языках, но большинство подданных считали себя немцами и говорили на различных диалектах немецкого языка. О Германии как об отдельном государстве тогда речи почти не было, но примерно с 1450 года к названию «Священная Римская империя» стали прибавлять слова «германской нации».[17]