Жизнь Шарлотты Бронте - Элизабет Гаскелл (2016)

Потомки многих из тех, кто служил под предводительством Кромвеля в Данбаре[11], все еще живут на землях, принадлежавших в ту эпоху их предкам, и, возможно, нет другого уголка в Англии, где так долго сохранялись бы стойкие и трепетные воспоминания о Республике, как на этих землях Вест-Райдинга, населенных работниками прядильно-ткацких мануфактур, получивших отмену ограничений в их отрасли промышленности благодаря благоприятной торговой политике Лорда Протектора. По достоверным сведениям, не далее как тридцать лет назад фраза «во времена Оливера» широко употреблялась для обозначения периода необычайного процветания. Имена, преобладающие в этом краю, служат еще одним доказательством того, каких героев здесь почитают. Энтузиасты политики и религии не замечают нелепости имен, которые они дают своим детям, и не далее чем в двенадцати милях от Хауорта можно найти младенцев, которым предстоит прожить жизнь Ламартинами, Коссутаму или Дембинскими[12]. Подтверждением моих слов о традиционном характере этого края является тот факт, что библейские имена, распространенные среди нонконформистов, все еще преобладают в большинстве йоркширских семей среднего и низшего классов, независимо от их религиозных убеждений. Существуют многочисленные свидетельства того, что во время преследований при Чарльзе II лишившиеся места священнослужители находили здесь укрытие как у дворян, так и у бедных жителей. Все эти мелкие факты свидетельствуют о передающемся по наследству духе независимости и постоянной готовности противостоять злоупотреблениям властью, которые и по сей день отличают жителей Вест-Райдинга.

Приход Халифакса соприкасается с приходом Брэдфорда, в состав которого входит церковь Хауорта, и оба расположены в безлюдной гористой местности. Благодаря обилию угля и множеству горных ручьев край этот благоприятен для развития мануфактурного производства, и, как я уже сообщала, местные жители столетиями занимались ткачеством, а также сельским хозяйством. Однако торговый обмен долгое время не способствовал проникновению удобств цивилизации в эти далекие деревни и беспорядочно раскиданные поселения. В своей «Жизни Оливера Хейвуда»[13] мистер Хантер цитирует фразу из воспоминаний некоего Джеймса Райтера, жившего в царствование Елизаветы, и фраза эта не потеряла актуальности и по сей день: «Они не заискивают ни перед кем и не упражняются в любезности, следствием чего является их мрачный грубоватый юмор, и чужеземец будет шокирован тоном вызова в каждом голосе и свирепостью каждого облика».

Даже в наши дни приезжему стоит лишь задать вопрос, чтобы получить сварливый ответ, если его вообще удостоят ответом. Иногда мрачная грубость превращается в чистой воды оскорбление. Однако если «приезжий» обладает чувством юмора или просто, как само собой разумеющееся, воспримет эту нелюбезность и сможет пробудить в них подспудную доброту и гостеприимство, то в них обнаружатся верность и щедрость, и на них безусловно можно будет положиться. В качестве небольшой иллюстрации неотесанности, свойственной всем классам в этих отдаленных деревнях, я могу привести маленькое приключение, произошедшее со мной и с моим мужем три года назад в Аддингеме[14], одной из деревень в нескольких милях от Хауорта, пославших воинов на знаменитую старинную битву на поле Флодден.

Проезжая по улице, мы увидели, как в дом прямо перед нами, пошатываясь, ввалился один из тех вечных неудачников, которых как магнитом притягивают всяческие несчастья: его угораздило прыгнуть в протекавшую сквозь деревеньку речку как раз в том месте, куда выбрасывают битое стекло и бутылки. Он был голый и в крови почти с головы до пят, кроме пореза на руке, у него была полностью вскрыта артерия, и ему грозила вполне вероятная смерть от потери крови – что, по словам одного пытавшегося успокоить его родственника, «избавило бы его от многих неприятностей».

Приостановив кровотечение с помощью ремешка, который один из зевак отстегнул от своей ноги, муж спросил, послали ли за хирургом.