В конце пятидесятых Светлана познакомилась с поэтом еврейского происхождения Давидом Самойловым. В этот раз она влюбилась без памяти. Он был всего на шесть лет старше Светланы, красивый, с открытым искренним лицом, на котором часто появлялась ироническая улыбка. Он уже снискал репутацию мудреца и плейбоя и считался одним из лучших поэтов в послевоенном поколении. Он писал стихотворения о войне и, кроме того, стихи, где природе придавался почти мистический смысл, что было особенно близко Светлане.

Первая встреча Светланы и Давида произошла в доме Степана Микояна, который жил в пятикомнатной квартире в Доме на набережной. У жены Степана Эллы был День рождения, и она пригласила Бориса Грибанова, своего коллегу по издательству «Детская литература». Грибанов привел с собой своего близкого друга Давида Самойлова, который всегда хотел посмотреть, как живет элита страны.

Во время обеда Самойлов с удивлением обнаружил, что сидит за столом рядом со Светланой Аллилуевой. Он нашел ее чрезвычайно привлекательной, но никак не мог избавиться от мысли, что на самом деле разговаривает с дочерью Сталина.

По словам Грибанова, несмотря на то, что во главе стола сидел сам Анастас Микоян, Светлана и Самойлов вскоре начали с большим энтузиазмом флиртовать друг с другом:

Спустя всего пятнадцать минут, не обращая никакого внимания на самого Микояна – впрочем, для Светланы его присутствие было вполне естественным, она привыкла смотреть на товарищей своего отца как на слуг, а для поэта Самойлова титулы вообще ничего не значили, – короче говоря, через пятнадцать минут они уже страстно целовались. Мы с женой ушли, предоставив моего друга самому себе.

Поцелуи на глазах у посторонних никак не вписывались в достаточно чопорный имидж Светланы, к которому привыкло ее окружение. Степан Микоян ничего не писал в своих воспоминаниях о таком поведении своей подруги детства. Но, что бы ни произошло за столом, Светлана и Самойлов ушли с вечеринки вместе. На следующее утро в кабинете Грибанова раздался звонок. Это был Самойлов, который хихикал в трубку:

– Боря, мы его трахнули!

– А я-то тут при чем? – спросил я [Грибанов]. Я был в ужасе.

– Нет-нет, не спорь! Я сделал это и от твоего имени!

Но вскоре то, что, по выражению Грибанова, началось как «шутка», превратилось в роман. Самойлов не устоял перед умом и искренностью Светланы. Должно быть, она тоже находила его интересным: лирический поэт, член левого крыла авангарда, как и она, больше служивший музам, чем политике.

Светлана все еще боялась посторонних. Грибанов вспоминал случай, который произошел, когда он, Давид Самойлов и Светлана были в гостях у друга Бориса Так Меламида. Это было пятого марта, в годовщину смерти Сталина. Пока все осуждали «вождя», что в то время было неотъемлемой частью любого разговора, Светлана молчала. Когда они вышли на лестницу, жена Меламида спросила Грибанова, кто эта милая женщина, которая пришла с ним. У нее чуть не случился сердечный приступ, когда она услышала, что это была Светлана Аллилуева.

На следующее утро она позвонила Грибанову и начала истерически кричать, что он должен был их предупредить. Она и ее муж не спали всю ночь, пытаясь вспомнить, что они наговорили. Грибанов попытался успокоить женщину, объяснив, что Светлана – очень культурная женщина, и ее не задевает то, что говорят об ее отце. Но привычный страх так въелся в души людей, что супруги Меламид не успокоились.