Икар - Альберто Васкес-Фигероа (1998)

Плакал впервые, сколько себя помнил.

Старуха, сидевшая на песке у кромки воды, затряслась от удовольствия. Ничто так не тешит ее пустую душу, как слезы людей, которые страдают, когда у них забирают тех, кто им дорог.

Смерть питается горем, словно пиявка кровью, и обожает слезы, особенно если это слезы сильного и мужественного человека, каким проявил себя шотландец.

Джон МакКрэкен положил голову друга себе на колени, гладил его по лицу – каждая родинка и каждая морщинка на нем были ему до боли знакомы – и сдерживал рыдания, кусая губы, чтобы хоть как-то справиться с горем.

На рассвете Старуха ушла, получив то, что ей причиталось.

Эл Вильямс даже не открыл глаза, чтобы в последний раз взглянуть на луну.

Чудесное озеро с темной водой, белым песком и гордыми пальмами, плюмажи которых трепал легкий утренний ветерок, – все вокруг дышало покоем, а сидевший на берегу человек застыл от горя, продолжая держать на коленях тело друга.

Попугаи ара и туканы ждали, что будет дальше.

Солнце поднималось все выше.

От воды шел густой пар, который перемещался в сторону юга.

На мертвое тело тучами садились мухи, и МакКрэкен пытался их отогнать, машинально взмахивая рукой.

Послышался легкий всплеск.

В широком створе реки появилась длинная лодка, в которой гребли трое полуголых туземцев.

Они медленно подплыли и пристали к берегу в пяти метрах от шотландца.

Спрыгнули на землю и, встав в ногах покойного, долго глядели на него в почтительном молчании.

Потом тот, который, по-видимому, был у них за главного, невысокий мужчина крепкого телосложения, жестами сообщил шотландцу, что ниже по реке много людей, похожих на него.

В завершение он показал рукой на пирогу, вручил шотландцу самодельное весло, которое держал в руке, и быстрой походкой направился в чащу в сопровождении своих товарищей.

Только тогда Джон МакКрэкен решил, что пора навсегда похоронить свое прошлое.

Джимми Эйнджел – Король Неба – был среднего роста и наделен потрясающей физической силой. У него были каштановые волосы, очень светлые глаза, огромные ручищи, однако больше всего притягивала к себе внимание насмешливая улыбка, лишь изредка исчезавшая с его губ; из-за нее создавалось ложное впечатление, будто он ни к чему не относится серьезно.

По свидетельству его бесчисленных друзей, эта улыбка доставила ему немало неприятностей, хотя также помогла выйти из множества передряг, поскольку при знакомстве с ним люди обычно реагировали по-разному: либо сразу проникались симпатией, либо испытывали непреодолимое желание двинуть в зубы.

Впрочем, двинуть в зубы Джимми Эйнджелу, честно говоря, было довольно затруднительно. Мало того что он был силен как бык, еще он владел большинством трюков и приемов, которые пускали в ход почти во всех пивных и борделях на свете, поскольку ему не раз пришлось испытать их на собственной шкуре.

Джимми был весельчаком, жизнелюбом, выдумщиком, человеком увлекающимся и отважным, хотя зачастую излишне самонадеянным.

Поэтому в тот вечер, когда он шумно гулял в компании нескольких приятелей и полудюжины пышнотелых мулаток и какой-то человек в безукоризненно белом костюме, остановившись возле него, сказал хриплым голосом: «Меня уверяли, будто вы лучший пилот на свете и сумели бы приземлиться даже на стол…» – Джимми тут же нашелся:

– Сначала придется убрать стаканы.

Хотя имя его уже прогремело на трех континентах, этот самоуверенный ответ впоследствии добавил ему еще больше популярности.

Кто-то много лет спустя заикнулся было о том, что эту фразу следовало выбить на его надгробии, однако в действительности у Короля Неба никогда не было надгробия, даже могильного камня, чтобы выбить на нем хотя бы слово.

– У вас найдется пара минут, чтобы поговорить? – не отставал от него франт в белом костюме, на груди которого красовалась золотая цепь от часов, больше смахивавшая на якорную.