Жизнь без границ. История чемпионки мира по триатлону в формате Ironman - Крисси Веллингтон, Майкл Айлвин (2012)

Понемногу я начала обгонять своих собратьев по команде, на этот раз парней. Я была в потоке, и километры проносились мимо. После 115 км я прибыла на последний этап, и началась 22-километровая пробежка на высоте 2200 метров. Это было невообразимо. Окружающие тебя горы и долина, стелившаяся внизу, захватывают дух. Это придает тебе силы, сродни эйфории. Прекрасный пейзаж навсегда превратил эти соревнования в одни из моих самых любимых. Нога болела довольно сильно, но я преодолела себя и выиграла соревнование с отрывом 29 минут от следующей спортсменки, на 9-м месте в общем зачете. Если бы не прокол и не авария…

Это был поворотный момент. Я знала, что во мне что-то есть, и понимала, что это – склонность к подобным длинным состязаниям. Дистанция этого соревнования была меньше, чем у Ironman, но из-за сложного рельефа приближалась к нему по времени. И мне это понравилось. Вообще, соревнования на длинные дистанции были мне больше по душе, чем на короткие.

С этого момента я не могла дождаться возможности попробовать себя в Ironman. Поэтому, когда на следующей неделе Бретт спросил меня, хочу ли я поучаствовать, я уже знала ответ.

– Я готова? – спросила я.

– Да, – ответил он.

– Тогда я в игре.

Через три с половиной недели я была на старте Ironman Korea. Он проходил на Чеджу, крошечном островке на юге, где на меня в свое время сошло озарение. Состязание было довольно сложным, в основном из-за жары и влажности. Бретт отправил участников на нашу базу в Таиланде, чтобы мы могли акклиматизироваться. Однако это был разгар сезона дождей. Вода лилась повсюду, даже по ступенькам в бассейн. Разумеется, я поскользнулась, прокатилась от начала до конца бортика на своей костлявой заднице. Агония. Казалось, что мой копчик треснул.

Рентген показал, что это не так, но знание этого не облегчало моей боли. Я долгие часы просидела в тайской больнице в ожидании диагноза, окруженная мужчинами и женщинами с разнообразными и ужасающими болезнями (не хотела бы я вновь там оказаться). За неделю до отъезда я почти не могла ходить и совсем не могла бегать. Я провела два дня, сидя на грелке в спальне. После этого могла плыть и ездить на велосипеде, но не представляла, как буду бежать марафон. Даже сидеть в самолете до Кореи было мучительно.

Бретт был в Лейзине, за тысячи миль. Я описала свое беспокойство в письме и получила типичный ответ:

«мы просто лечим твою спину и никому ничего не говорим. твой мозг должен сконцентрироваться на выздоровлении и поездке в Корею. тебя ждет куча баксов. чуть меньше, чем до того, как ты выпала за ограждение, и еще чуть меньше после падения с лестницы, где ты видела, как падали другие, и даже тренер дважды показал тебе, как это опасно. да, и это не считая нападения с ножом на саму себя.

надеюсь, что ты поняла мою мысль. хватит всех вот этих слов типа бедная я, всех этих совпадений. вбей себе в голову самодисциплину. С тренировками у тебя все отлично, с миром мозгов не слишком. перебори это так же, как и физическую слабость.

ПРИЗНАЙ СЛАБОСТЬ И ТРЕНИРУЙСЯ ДАЛЬШЕ

жизнь – это просто привычка. давай за работу.

с приветом, сатто»

Конечно, там не было ни слова о том, что я могу не участвовать в соревнованиях. Я должна была быть на старте, независимо от того, могу ли бежать. Я подчинилась.

Даже без травмы выпускать меня на Ironman спустя всего шесть месяцев после перехода в категорию профессиональных спортсменов было довольно рискованно. Целью всех моих тренировок была олимпийская дистанция. Участники же Ironman, как правило, следовали совсем другой программе. У меня не было опыта в этой дисциплине. Большинство тренеров соперников назвали бы Бретта безумцем, если бы знали. Но я была никем, так что все осталось между нами.