Американский снайпер. Автобиография самого смертоносного снайпера XXI века - Крис Кайл, Джим ДеФелис, Скотт Макьюэн (2012)

Я вернулся на Западное побережье с переломанной костью. Парни без конца язвили по поводу моих слабых генов. На самом же деле веселого было мало, поскольку доктора сомневались, восстановится ли подвижность суставов или нет. Кисть срасталась неправильно.

В Сан-Диего один из докторов сказал, что требуется вытянуть и зафиксировать пальцы в правильном положении.

Я велел ему делать то, что нужно.

«Сделать обезболивающий укол?» — спросил он.

«Не-а», — сказал я. В армейском госпитале на восточном побережье я уже проходил эту процедуру — это было вполне терпимо. Может быть, флотский врач тянул сильнее… Следующее мое воспоминание — я лежу на столе в смотровой комнате, глядя в потолок. Я потерял сознание и описался от боли.

Но, по крайней мере, не понадобилось хирургическое вмешательство.

Кстати, мне пришлось поменять стиль боя, чтобы в драке уберечь травмированную руку.

Готов к отправке

Еще несколько недель моя рука оставалась в гипсе, но я все больше погружался в ход вещей. По мере приближения новой командировки темп все нарастал. Было только одно неприятное обстоятельство: нас определили в западную часть Ирака. Насколько нам было известно, там ничего не происходило. Мы просились в Афганистан, но территориальное командование проигнорировало нашу просьбу.

Сидеть на месте — не для нас, во всяком случае не для меня. Если уж я возвращаюсь на войну, я хочу быть в деле, а не прохлаждаться в пустыне, сложа мои (переломанные) пальцы. Если ты служишь в SEAL, тебе точно не понравится ковыряться в заднице, сидя на месте; нам нужно действовать.

И все же мне нравилось возвращаться на войну. Когда я возвращался домой, я был выгоревшим, уставшим и эмоционально опустошенным. Но теперь я восстановился и снова рвался в бой. Я чувствовал, что готов убить еще нескольких плохих парней.

Глава 13

Смертность

Я ослеп

Казалось, каждая собака в Садр-Сити лаяла.

Я напряженно вглядывался в темноту с помощью моего прибора ночного видения; мы двигались по одной из самых опасных улиц Садр-Сити. Мы проходили вдоль многоэтажных домов, которые могли бы быть кондоминиумами в нормальном городе. Здесь они были лишь немногим лучше кишащих крысами трущоб. Стояла глубокая апрельская ночь 2008 года, когда мы, во исполнение прямого приказа, противоречащего здравому смыслу, начали продвигаться к центру кишащей мятежниками адской бездны.

Как и у многих других серо-коричневых зданий на улице, у дома, в который мы направлялись, была металлическая решетка перед дверью. Мы выстроились в линию, готовясь взломать ее. В этот момент кто-то появился с той стороны решетки и сказал что-то на арабском.

Наш переводчик шагнул к нему и приказал отпереть замок. Человек внутри начал оправдываться, что у него нет ключа.

Кто-то из спецназовцев велел принести ключ. Человек растворился в темноте, и мы услышали быстрые удаляющиеся шаги по лестнице.

Черт!

«Вперед! — крикнул я. — Ко всем матерям, ломайте решетку!»

Мы вломились в дом и начали зачистку. Два нижних этажа оказались совершенно пусты.

Я взбежал по лестнице на третий этаж и прижался к стене у двери комнаты, выходившей окнами на улицу, ожидая, пока остальные наши парни соберутся у меня за спиной. Как только я сделал шаг, собираясь войти в комнату, раздался взрыв.

Каким-то чудом я не был ранен, хотя ощутил на себе всю силу взрыва. «Кто, мать вашу, кинул гранату?!» — заорал я.

Никто. И в комнате никого не было. Кто-то выстрелил по зданию из РПГ.

Тут же раздались автоматные очереди. Мы перегруппировались. Иракцы, бывшие в доме, очевидно, сбежали и передали информацию о нашем местонахождении другим боевикам. Самое неприятное заключалось в том, что стены здания, где мы оказались, легко пробивались реактивными гранатами инсургентов. Если бы мы оставались внутри, нас бы поджарили.