Божество пустыни - Уилбур Смит (2014)

Вероятность того, что я прибуду к Тамиату в то самое время, что и конвой с сокровищами, была столь незначительна, что я мог объяснить такое совпадение только божественным вмешательством. С раннего детства я знал, что я любимец богов, особенно великого бога Гора, которому молюсь. Откуда бы иначе я при рождении получил столько талантов и достоинств? Как иначе я мог бы уцелеть среди бездны смертельных опасностей и ужасных несчастий, которые уничтожили бы более низменного человека? Как иначе я мог бы оставаться таким молодым и красивым и сохранять острый ум, когда все вокруг меня покрываются морщинами, седеют и с возрастом уходят совсем? Есть во мне что-то такое, что выделяет меня из обычных смертных.

И вот новый пример расположения и снисходительности Гора. Я шепотом поблагодарил его и поклялся при первой же возможности принести ему роскошную жертву. Потом подполз к тому месту, где лежал Зарас, и тронул его за рукав.

– Мне нужно переправиться через протоку и поближе подобраться к критской крепости, – сказал я ему.

В Египте есть две загадки, которые я никак не могу разгадать. Первая такова: хотя мы используем лошадь для перевозки грузов, а конные колесницы – наше главное оружие, почти никто из египтян не ездит верхом. Вторая: хотя мы живем на берегах могучей реки, почти никто из египтян не умеет плавать. Если спросить кого-нибудь об этом, человек пожмет плечами и ответит: «Богам не понравится такая наглость».

Я уже отмечал, что отличаюсь от большинства. Не хочу сказать, что я лучше прочих. Достаточно упомянуть, что я опытный всадник и сильный, неутомимый пловец.

Я знал, Зарас не владеет этими искусствами, хотя должен признать, что не видел человека, который превзошел бы его в управлении боевой колесницей. Поэтому я приказал принести спасательный плот, сделанный из коры пробкового дерева, чтобы Зарас мог держаться на воде. Мы оба разделись до набедренных повязок и вошли в реку. Зарас привязал меч к плоту. Я нес свой на спине. Зарас фыркал и отплевывался, как бегемот, а я плыл, как выдра, и добрался до противоположного берега, когда он был еще на середине протока.

Когда он переправился, я помог ему подняться на берег. Потом, когда он отдышался, мы поползли по тростникам к критской крепости. А когда доползли туда, откуда открывался хороший вид на крепость, я понял, почему критяне выбрали это место. Оно было самым высоким на узком известняковом гребне, который торчал из мягких наносных пород и создавал прочный фундамент крепости.

Это известняковое вкрапление разделяло протоку и образовывало вокруг крепости ров. В водоеме, образованном рекой у крепости, стояло несколько судов. В основном баржи, которые, как я предположил, критяне использовали для доставки строительных материалов. Среди их не было ни одного мореходного корабля. Исключение составляли три величественные триремы, которые раньше прошли мимо нашего укрытия.

Триремы не стали на якорь в водоеме, но причалили непосредственно к пристани под главными воротами крепости Тамиат. Ворота были открыты, и воины в доспехах приветствовали вновь прибывших. По шлемам с перьями и золотым украшениям я понял, что тут много военачальников в высоких чинах.

Пока мы с Зарасом переплывали протоку и занимали свою нынешнюю позицию, экипаж открыл люки первой триремы, и цепь полуодетых рабов начала перетаскивать груз. Рабы работали под надзором надсмотрщиков в доспехах, с короткими мечами на поясе. У всех в руках были сыромятные бичи.

Рабы по сходням выносили на берег одинаковые деревянные ящики. Ящики, хоть и небольшие, очевидно, весили изрядно, потому что рабы пошатывались под их тяжестью. Разгрузка показалась надсмотрщикам медленной, и они принялись бранить рабов и стегать их бичами.

У нас на глазах один из рабов споткнулся, спускаясь по сходням на пристань. Он тяжело упал и уронил ящик, который нес на голове. Ящик ударился о каменную плиту и разбился.