Возвращение Сэмюэля Лейка - Дженни Вингфилд (2011)

Нобл, как самый старший, вел молитвенное собрание, да так, что заслушаешься. На молитвенные собрания он ходил сколько себя помнил. Он знал, как надо молиться.

– Господи, – начал он, – Сван, Бэнвилл и я просим Тебя дать нам силы.

– Аминь! – сказал Бэнвилл.

– Да, Господи! – крикнула Сван.

– Помоги нам выдрать Блэйда Белинджера из рук зла, – продолжал Нобл.

– Вырвать, – поправил Бэнвилл.

– Продолжай, брат Нобл, – велела Сван.

И Нобл продолжал. Он молился и молился, и

Сван наконец решила: хватит. Есть время молиться, и есть время действовать.

Сложнее всего придумать, как сделать так, чтобы колокольчики не звенели на подходе к Полю Битвы. Находчивый Бэнвилл предложил обернуть язычки лоскутками, а когда будет нужно, быстро и аккуратно развернуть.

Осталось раздобыть лоскутки. А это проще простого. У бабушки Каллы под прилавком хранится запас тряпочек, целая коробка. Самое трудное – достать их так, чтобы она не заметила. Не то чтобы она этими тряпочками дорожила – у нее целая куча старых наволочек, их можно пустить на тряпки, просто не хотелось, чтобы бабушка стала задавать вопросы.

Сван должна была отвлекать бабушку, пока братья «одалживают» тряпочки. Слово «красть» они на сегодня забыли. Разве это кража, если ради Святого Дела?

Сван не первый день жила на свете и недаром гостила у бабушки Каллы с начала июня, за это время она усвоила, как привлечь бабушкино внимание всерьез и надолго. Она заглянула в лавку с виноватым видом, какого всегда ждала от нее бабушка. Вернее, не всегда, а раньше. В последнее время она почти перестала об этом говорить.

– Я, кажется, нечаянно затоптала твои цветы, – сказала Сван, когда бабушка Калла обернулась и заметила ее. Вранье, конечно, ничуть не лучше воровства, вдруг Бог не благословит их теперь на спасение Блэйда? Но это не вранье. Точнее, не совсем вранье. Она сказала «кажется».

– Я-то думала, у вас пост и молитва.

– Да. Но мне нужно было в дом – кое-что захватить, – и я не смотрела под ноги.

– Цветов у меня много, – ответила бабушка Калла великодушно, – куда ни ступишь, всюду цветы. Так какие цветы ты, кажется, нечаянно затоптала, когда не смотрела под ноги?

Сван нарочно медлила, будто признание давалось с большим трудом.

– Маки… – виновато шепнула она.

Сван и глазом моргнуть не успела, как Калла Мозес выскочила из-за прилавка и бросилась вон, с невиданным для пожилой женщины проворством. Десять лет она пыталась вырастить в цветнике маки, но ей не везло. До нынешнего года. На сей раз маки взошли и расцвели, и каждое утро Калла первым делом выходила во двор поглядеть на них, даже попросила Тоя передвинуть кресло-качалку, чтобы, сидя за чашкой кофе, любоваться ими. Калла ни слова не сказала Сван. Как говорить, если дара речи лишилась?

Сван дождалась, когда Калла исчезла за домом, и тихонько свистнула. Караулившие на улице Нобл и Бэнвилл ворвались в лавку. Сван припустила за бабушкой.

Обогнув дом, она увидела бабушку Каллу в кресле-качалке; та сидела с видом человека, который думал, что его хватил удар, а оказалось, просто в жар бросило.

– Маки-то целы, – сказала бабушка.

– Может, я не их затоптала, а тигровые лилии?

– Тигровые лилии затоптать не так-то просто, – объяснила бабушка Калла. – Они выносливые. Недаром они растут возле заброшенных домов, чьи хозяева уже полвека как умерли или переехали.

И добавила:

– С маками их тоже не спутаешь.

И недоверчиво покосилась на Сван.

– А куда подевалась твоя коробка с тряпочками? – спросила Уиллади.

Они с Каллой жевали всухомятку бутерброды с арахисовым маслом, стоя у прилавка, а когда ешь стоя, считала Уиллади, можно заниматься чем-нибудь полезным.

Калла заглянула под прилавок – коробки как не бывало.

– Ах вот оно что! – догадалась она. – Так я и знала, что Сван Лейк способна отличить мак от тигровой лилии.