Митрополит осенил меня крестным знамением и пошел себе дальше. А меня сначала злость разобрала. Ведь без малого жизни не лишился. Однако же — Шклядин свое уже получил в виде отравленной стрелы, а к остальным я не питал ни злости, ни ненависти. Таких, пожалуй, и простить можно. Хотя все равно не по душе мне это. В церковь хожу, христианин, но я воин, и злу оружием противостоять должен, а не подставлять вторую щеку, если ударили по первой. И я не был бы тем, кем стал — боярином, князем, если бы спускал обиды.

Гордыня ли это? Я склонялся к тому, что это самозащита.

Меж тем тучи на горизонте снова начали сгущаться.

До меня дошли слухи, что на правом берегу реки Суры, притоке Волги, в двухстах верстах от Казани, поставили все-таки деревянную крепость Василь-город, впоследствии переименованную в Васильсурск. Значит, государь не отказался от намерения усмирить Казань. Сам я там не был, но, по словам купцов, город сильно укреплен.

Столица татарская окружена деревянными стенами с пятнадцатью башнями, а перед стенами — ров, шириной до семи и глубиной до пятнадцати метров. Внутри — кремль, обнесенный дубовой стеной с восемью башнями. И пушки на обеих стенах.

А самая главная сила — конница татарская. Делится она на две части: легковооруженные — это своего рода ополчение из пастухов и прочего простого люда, вооруженных луками и саблями. Их пускают вперед. Крутя перед неприятелем «карусель», они осыпают его градом стрел, нанося урон и расстраивая его ряды. А только потом в бой вступает тяжеловооруженная конница — своего рода костяк войска хана.

Она формируется из татарской элиты — эмиров, мурз, уланов, а также мелкой служилой знати — батыров и военных слуг, называемых татарами «чура». В отличие от простолюдинов, идущих в бой без доспехов, имеющих в лучшем случае тегиляи — бумазейные халаты, в подкладку которых вшивали железную проволоку, эти воины имели брони — куяки, юшманы, ко-лонтари, бехтерцы. Голову защищали стальные шлемы — мисюрки, в виде плоской шапочки с железными наушами и железной сеткой, прикрывающей лицо и шею. У богатых — шлемы-ерихонки: высокие, конические с наушниками, назатыльниками и козырьками с опускающимся наносником.

На вооружении татарские конники имели копья длиной до трех-четырех метров с четырехгранным закаленным наконечником, которым легче пробить защиту противника, а также сабли и ножи. Изредка применяли боевые топоры и шестоперы. Лошади у такой конницы были рослые, под высоким седлом арчаком, также закрытые в бою броней — чалдаром, укрывающей морду и грудь коня. Такая конница не уступала европейской рыцарской, но, в отличие от них, никогда не шла в бой в первых рядах. Сначала в бой вступали конные лучники, а затем оборона противника проламывалась сим железным кулаком. Бились татары умело, яростно и зло.

Брал ли в расчет государь эти обстоятельства, подсказывали ли их ему воеводы, я не знал. Но по весне 1524 года, когда уже просохли дороги, государь снова объявил о предстоящем походе на Казань.

И закипела подготовка к походу. Проверялось оружие, готовились стрелы, целыми возами собиралось продовольствие, изготавливался порох для пушек и пищалей, лилась картечь свинцовая, ядра каменные и чугунные, ремонтировался такелаж на судах.

Решено было идти на супостата тремя большими группами: водным путем везти пушки и часть пехоты; командовал этой флотилией князь Иван Палецкий. Вторая рать, пехота — ополченцы и стрельцы, воеводой которой был Иван Вельский, шла через земли черемисов. Третья рать — конная, наиболее мобильная, была разделена на полки, во главе которых были свои воеводы.

И, как всегда, подвела торопливость, несогласованность совместных действий и самонадеянность воевод. Я с сожалением увидел, что уже на этапе подготовки войска к выступлению были допущены существенные недочеты, сказавшиеся впоследствии на результатах кампании.