Вдруг все прекратилось. Я тихонько прошел в кухню, стоял там и слушал. Но так как был весь на взводе, то слышал только, как стучит мое собственное сердце: бум-бум, бум-бум. Странный звук, подумал я и тут же понял, что рядом бьется еще одно сердце.

Я включил свет.

Кора стояла в кухне одетая в красный шелковый халатик, бледная, как мел, с длинным тонким ножом в руке, и смотрела на меня. Я протянул руку и забрал нож. Она заговорила шепотом, похожим больше на змеиное шипенье.

– Зачем тебе понадобилось возвращаться?

– Я не мог иначе.

– Ничего подобного. Я бы перетерпела. Забыла бы тебя. А тебе приспичило вернуться. Тебе – будь ты проклят! – приспичило вернуться!

– Что ты собиралась перетерпеть?

– То, для чего он сделал альбом. Он хочет показывать его своим детям! И теперь ему их подавай. Хочет ребенка прямо сейчас!

– Почему же ты не ушла со мной?

– Зачем мне идти с тобой? Чтобы ночевать в товарных вагонах? Чего ради идти? Скажи!

Я не мог ответить. Я думал про свои двести пятьдесят монет, но какой смысл хвастаться, что вчера у меня были деньги, а сегодня их нет, потому что мне захотелось выиграть еще.

– Ты беспутный! Совершенно беспутный. Ну почему ты не убрался и не оставил меня в покое, а опять сюда явился? Почему ты от меня не отвяжешься?

– Послушай. Насчет детей – запудри ему мозги, а тем временем попробуем что-нибудь придумать. Да, я беспутный, но я люблю тебя, Кора. Клянусь.

– Клянешься – а что делаешь? Он везет меня в Санта-Барбару, я должна согласиться на ребенка, а ты… ты едешь с нами! Будешь ночевать в том же отеле, где и мы. Ехать с нами в одной машине. Ты просто…

Она замолчала, и мы уставились друг на друга. Втроем в одной машине – мы оба сообразили, к чему это может привести. Потихоньку мы придвигались все ближе, пока не соприкоснулись.

– Господи, Фрэнк, неужели нет другого пути?

– Есть, а как же. Ты только что собиралась воткнуть в него нож.

– Нет, Фрэнк, не в него. В себя.

– Кора, так уж суждено. Мы пробовали по-другому.

– Не могу, чтобы дети у меня были сальными греками. Просто не могу. Я готова родить только от тебя. Жаль, что ты такой никчемный. Ты славный – но никчемный.

– Никчемный, зато люблю тебя.

– И я тебя люблю.

– Запудри ему мозги. Хотя бы на одну эту ночь.

– Ладно, Фрэнк. На одну ночь.

Глава 7

Путь извилист и неведом

В те желанные края,

Где под белым лунным светом

Льется песня соловья.

Долго ждать бессонной ночью

Исполнения мечты, –

Чтобы вместе на рассвете

В путь пустились я и ты[4].

– А они здорово веселятся, да?

– На мой взгляд, даже слишком.

– Не позволяйте им садиться за руль, мисс. И все обойдется.

– Надеюсь. Никакой радости ехать с этими двумя пьяницами, но куда деваться? Я сказала, что не поеду, так они собрались и без меня.

– Они себе шеи сломают.

– Именно. Пришлось мне сесть за руль. Ничего другого я не придумала.

– Да, иногда приходится крепко подумать, прежде чем делать. Доллар шестьдесят за бензин. Масла не нужно?

– Думаю, нет.

– Спасибо, мисс. Хорошего вечера.

Кора опять уселась за руль, а мы с Ником продолжали распевать. Это входило в план. Я должен быть пьяным, поскольку прошлая попытка меня научила: идеальное убийство мы не потянем. А дело предстояло такое простенькое, что и убийством-то не назовешь. Это будет обычная авария: два пьяных парня продолжают накачиваться в машине – ну и все такое прочее.

Когда я начал пить, грек, конечно, присоединился, поэтому теперь уже дошел до нужной кондиции. Мы нарочно остановились заправиться, чтобы у нас был свидетель, который подтвердит: Кора была трезвая и не хотела с нами ехать. Потому-то ей пить и не пришлось.