Белларион - Сабатини Рафаэль

— Вы хотите мира, псы? Ваш вой оглушил меня! Я устал его слушать! Но, клянусь, сейчас вы получите то, чего просите. Эй, вы, там! — повернулся он к командиру эскорта, и его лицо пылало такой яростью и нехорошей радостью, что ехавший рядом с ним делла Торре взял его за руку, пытаясь успокоить разгневавшегося повелителя, но тщетно — герцог только огрызнулся на своего почтенного ментора

note 99и, стряхнув его ладонь, заставил свою лошадь сделать несколько шагов назад, пока не поравнялся с командиром стражников.

— Расчистить дорогу от этого сброда! — распорядился он. — Никого не щадить, и пусть они обретут желанный покой.

Громкий вопль вырвался из глоток тех, кто стоял ближе всех к герцогу и был зажат напирающей сзади толпой.

— Герцог! Герцог! — причитали они.

Но он только презрительно рассмеялся, предвкушая удовольствие, которое сейчас получит его маниакально жадная до крови натура.

— Вперед! — приказал он. — Видите, как им не терпится!

Но у командира эскорта, потомка знатного рода Бертино Мантегаццы, язык не поворачивался отдать такое чудовищное распоряжение.

— Синьор герцог… — начал было он, но не смог продолжить, потому что герцог, уловив нотку мольбы в его голосе и увидев ужас, отразившийся в его глазах, изо всех сил ударил своей железной рукавицей капитана по лицу.

— Дьявольщина! Ты еще смеешь перечить мне!

Разбитое лицо Мантегаццы залилось кровью, он покачнулся в седле и, несомненно, упал бы с лошади, если бы один из стражников не поддержал его.

Герцог громко расхохотался, довольный собой, и взял командование на себя.

— В атаку! На них! — испустил он пронзительный крик, перешедший в визг и вдруг сорвавшийся на высокой ноте.

И составлявшие его стражу баварские наемники, привыкшие ни во что не ставить простолюдинов, не делавшие исключения даже для миланцев, с пиками наперевес устремились на беззащитных людей.

Двести несчастных нашли в смерти мир совсем не тот и не тот покой, который им был нужен; остальные в панике разбежались, и по опустевшим улицам герцог беспрепятственно доехал до Старого Бролетто.

В эту ночь он издал эдикт, под страхом смерти запрещавший употребление слова «мир» в Милане. Даже из мессы это проклятое слово должно было быть исключено.

Вполне возможно, что, если бы горожане не просили за Фачино, герцог отправил бы к нему других послов с повторной просьбой о его возвращении. Но Джанмария хотел проучить своих подданных и показать им, что их желания не имеют власти над герцогом Миланским. Поэтому вместо Фачино он пригласил в Милан Бусико. Последнего не пришлось долго ждать, и тут к Фачино прибыла большая делегация уже от самих миланцев, слезно умолявших его навести в городе порядок и обуздать окончательно распоясавшегося герцога.

Получив от Фачино письмо с просьбой о помощи, Белларион ни секунды не колебался с принятием решения, чему, кстати, благоприятствовали обстоятельства. Его контракт с Флорентийской республикой только что истек, поэтому он немедленно распрощался с синьорией

note 100и через четыре дня, войдя во главе своей армии в Алессандрию, был по-отечески обнят Фачино.

Он прибыл в тот самый момент, когда на военном совете намечался план кампании против французов.

— Я не сомневался, что ты приедешь и приведешь с собой не менее тысячи человек, которых мы уже включили в расчеты.

— Со мной тысяча двести хорошо вооруженных и опытных солдат.

— Отлично, мальчик мой, отлично! — похлопал его по плечу Фачино и, опираясь на руку Беллариона, — подагра не желала отпускать его, — повел своего приемного сына вверх по той же самой извилистой каменной лестнице, по которой тот, переодетый погонщиком мулов, некогда поднимался, чтобы одурачить Виньяте.

— Маркиз Теодоро тоже здесь? — спросил Белларион.