Дитя огня - Юлия Крён (2012)

– По крайней мере, я никогда не притворялся, будто ты мне нравишься. Я всегда тебя презирал, и ты всегда об этом знала. Я не обманывал тебя, ты сама себя обманывала. Ты внушила себе, будто любишь моего брата Рогнвальда. Видишь ли, я знаю о любви не много, но женщина, которая однажды лежала перед мужчиной в крови, стонущая, испуганная и заплаканная, забрызганная его семенем, измученная его грубостью, никогда не сможет его полюбить.

Он не сказал ничего такого, чего Авуаза не знала бы сама, но тем не менее она не хотела этого слышать и с криком набросилась на Деккура. В отличие от Аскульфа, он носил с собой не меч, а маленький нож, которым резал мясо и хлеб. Этот нож был тупым и, может быть, не пригодным для убийства, но женщина все же вытащила его из-за пояса Деккура. Если бы у него были глаза, она бы выколола их. Если бы он еще был мужчиной, она бы его оскопила. Авуаза не знала, как еще может причинить ему боль.

Не успев принять решение, она услышала крик брата Даниэля. Значит, он вернулся сюда, вместо того чтобы убежать от нее. Какой же он трус!

– Отряд! – кричал он. – К нам приближаются воины, на лошадях и с оружием.

– Кто это? Люди Турмода?

– Не похоже. Посмотри сама.

Он услужливо пропустил Авуазу вперед, и она подошла к воротам вала. Закрывать их было поздно, но женщина и не хотела их закрывать, потому что к ним подъезжали не только воины, но и… она. Матильда.

Авуаза любовалась ею. Внезапно исчезли злоба, безумие и боль. «Моя дочь, – подумала Авуаза, – моя дочь плачет».

В ту ночь, когда Рогнвальд набросился на нее, она тоже плакала, но после этого больше не пролила ни слезинки, даже тогда, когда расставалась с Матильдой. Вместо нее плакала Эрин.

На деревянных ногах Авуаза подошла к дочери. Воины еще сидели верхом, и только Матильда спрыгнула с лошади. Она была уже не нежным ребенком, как раньше, а сильной женщиной. Возможно, она проявила бы гордость, о которой говорил Деккур. Гордость, о которой сама Авуаза забыла, подчинившись Рогнвальду.

– Не нужно плакать, – сказала Авуаза дрожащим голосом. – Не нужно. Когда ты рядом со мной, тебе не грозит опасность от норманнов. Тогда ты становишься одной из них, и они не причинят тебе зла. Ты не беспомощна, ты не беззащитна. Ты наследница, наследница Алена и Рогнвальда. Бездушный скот не втопчет тебя в грязь. Чтобы выжить, тебе не придется продавать свою душу и смотреть, как ее терзают чужие люди.

Она подошла к Матильде, взяла ее за руку, а потом обняла девушку.

– Ты выйдешь замуж за того, кого любишь, а не за того, кто над тобой надругается. Ты не будешь ненавидеть свою кровь, как я ненавижу сестру и племянника, потому что видела слишком много этой крови. Ты можешь стать счастливой.

Матильда высвободилась из объятий. Она больше не плакала, и только теперь Авуаза поняла, что воины были норманнами и что Матильда привела их сюда не для того, чтобы объединиться.

Матильда ее предала.

Глава 10

Матильда сжала руки женщины, сначала одну, потом другую. Это были сухие, шершавые, теплые руки, пальцы на них были похожи на когти. Раньше Авуаза казалась ей скорее беспокойным духом, теперь же Матильда увидела в ней женщину из плоти и крови, уже не охваченную слепой жаждой власти и одержимостью, а полную чувств, которые Матильда знала и разделяла. Девушка посмотрела ей в глаза и увидела в них сначала понимание, потом разочарование и наконец страх. Она увидела человека. И в этот момент, став предательницей, она почувствовала себя дочерью Авуазы сильнее, чем когда-либо.

– Уже слишком поздно, мама.

Авуаза высвободила свои руки, обернулась и стала смотреть, как норманнские воины захватывают вал. С ее губ слетел не крик, а стон. В нем слышалось разочарование, но не удивление. Теперь она поняла: Матильда не может спасти ее и восстановить ее разрушенную жизнь.