Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Джорджо Вазари (1550)
-
Год:1550
-
Название:Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
-
Автор:
-
Жанр:
-
Серия:
-
Оригинал:Итальянский
-
Язык:Русский
-
Перевел:Александр Габричевский
-
Издательство:Азбука-Аттикус
-
Страниц:1339
-
ISBN:978-5-389-10651-2
-
Рейтинг:
-
Ваша оценка:
Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Джорджо Вазари читать онлайн бесплатно полную версию книги
Андреа оставил после себя бесчисленное множество учеников, однако далеко не все получили одинаковую выучку под его руководством, ибо оставались они у него кто мало, а кто и больше, но вовсе не по его вине, а по вине его жены, которая, ни с кем из них не считаясь и властно всеми ими распоряжаясь, держала их в черном теле. Итак, учились у него Якопо да Понтормо, Андреа Сгваццелла, который, придерживаясь манеры Андреа, работал во Франции во дворце в окрестностях Парижа весьма успешно, Солозмео, Пьер Франческо ди Якопо ди Сандро, написавший три образа на дереве в церкви Санто Спирито, далее Франческо Сальвиати и его товарищ Джорджо Вазари, который, правда, не долго оставался у Андреа, и, наконец, флорентинец Якопо дель Конте и Нанноччо, состоящий ныне на отличнейшем счету во Франции у кардинала Турнона. Учеником Андреа, а также его большим другом и подражателем его манеры был и Якопо, по прозванию Якопе, который еще при жизни Андреа много от него получил, что видно по всем его произведениям, а больше всего по росписи фасада дома кавалера Буондельмонти на Пьяцца Санта Тринита.
После смерти Андреа наследником его рисунков и других художественных произведений остался Доменико Конти, в живописи мало преуспевший, у которого однажды ночью все рисунки, картоны и другие вещи, оставшиеся после Андреа, были похищены, как полагают, кем-то из его товарищей, но кем именно – установить так и не удалось. Но Доменико Конти не забывал о благах, которым он был обязан своему учителю, и, желая воздать ему после смерти достойные его почести, добился того, что Рафаэль да Монтелупо любезно согласился изваять очень нарядную мраморную плиту, которая была вделана в один из столбов церкви сервитов и на которой была начертана нижеследующая эпитафия, сочиненная для него ученейшим мессером Пьером Веттори, в ту пору еще юношей:
Andreae. Sartio
Admirabilis. Ingenii. Pictori
Ac. Veteribus. Illis
Omnium. ludicio. Comparando
Dominicus. Contes. Discipulus
Pro. Laboribus. In. Se. Instituendo. Susceptis
Grate. Animo. Posuit
Vixit. Ann. XLII. Ob. Ann. MDXXX.
(Андреа Сарто
чудесного таланта живописцу,
сравнившемуся, по общему мнению, с древними.
Доминик Конти, ученик его,
за труды, положенные при обучении,
воздвиг с душою благодарной.
Жил он 42 года, скончался в 1530 году).
Немного времени спустя некие граждане, попечители этой церкви, скорее по неведению, чем из вражды к почтенной памяти художника, осердившись на то, что плита была поставлена в этом месте без их разрешения, добились ее удаления, а в другое место ее до сих пор еще не поместили. Быть может, сама судьба хотела этим показать нам, что роковые силы играют человеком не только при жизни, но играют его памятью и посмертно. Однако им наперекор творения и имя Андреа проживут еще бесконечно долго, да и настоящие мои писания, как я надеюсь, на многие столетия сохранят о нем память.
Итак, в заключение мы должны признать, что если в жизненном обиходе Андреа и был человеком скромным, который довольствовался малым, то это вовсе не значит, что он в искусстве своем не был талантом возвышенным, свободным и способным на любую работу, который творениями своими не только украшал те места, где они пребывают, и их манерой, рисунком и колоритом он принес своим товарищам-живописцам величайшую пользу, и все это – с меньшим количеством ошибок, чем любой другой флорентийский живописец, ибо он, как говорилось выше, отлично понял природу тени и света и растворение предметов в темноте и писал свои вещи с нежностью, исполненной живой силы, не говоря уже о том, что показал, как следует писать фреской, соблюдая совершенную слитность целого и не прибегая к излишним ретушам по сухому, так что каждая его фреска кажется написанной в один день.