Чтец - Трейси Чи (2016)

Она встала с кресла. Свет кружился и сиял вокруг нее клубами сверкающего снега.

И Стрелец свободен. Сефия увидела, как его руки тянутся к оружию. Брака хваталась за свои позолоченные револьверы.

Серебряный перочинный нож Танин поднялся над столом.

Глаза Танин расширились. Она хотела что-то сказать.

Но Сефии было довольно разговоров. Она вскинула руку и серебряное лезвие полоснуло Танин по горлу. Кожа раскрылась горячим глубоким красным порезом.

Танин вскинула руки к горлу. В глазах ее застыло удивление.

В одно мгновение Брака оказалась возле Танин, что-то бормоча и удерживая ее бессильно повисшее тело, чтобы оно не сползло на пол. Губы Танин шевелились, но голос изменил ей. Кровь струилась промеж ее пальцев.

Свет в ее глазах погас.

Стрелец дернул Сефию за рукав. Она повернулась к нему. Их мешки были уже у него за спиной. В руках он держал Книгу. Кожаная обложка сияла в свете горящих свечей, отполированная тысячами прикосновений.

Книга о родителях Сефии.

Книга об Осло Канте.

О Танин.

Обо всем на свете.

Последний взгляд на тело Нин, горой высящееся возле стола.

Бежать или умереть!

И вот Книга уже в ее руках, и они бегут – через дверь, по туннелю, освещенному факельным огнем, пляшущим на потолке. А сзади – истошные вопли Браки:

– Пол! Пол!

Звук бегства отражается от стен туннеля.

Дыхание разрывает грудь.

Они выбегают в темный провал пакгауза, пол которого освещают крупные звезды.

И вот они в гавани, где по воде протянулись тени кораблей.

Сефия и Стрелец подбежали к ближайшему ялику, бросили в него свои пожитки и, отвязав от причала, быстро поставили парус. Сзади, от пакгауза, доносился топот погони, шум и крики. На последнем дыхании Стрелец оттолкнул ялик от причала, и ветер сразу же наполнил парус.

Раздались выстрелы. Стрелец и Сефия пригнулись, и пули выбили позади них щепу из корпуса ялика.

На причал выбежала толпа людей с ружьями в руках. Кто-то носился по причалу в поисках лодки. Остальные встали на одно колено и прицеливались. Вперед вышел человек, на лице которого было написано такое горе, что оно могло бы расплавить стекло. Человек отирал слезы, струившиеся из темных глаз.

Взгляд его встретился над темными водами со взглядом Сефии.

Она это сделала. Убийца. Воровка. Похитительница жизней.

Уголки рта человека приподнялись в горькой печальной усмешке. Дрожащая рука потянулась к спусковому крючку.

Вспыхнул оранжевый огонь. Раздался грохот ружейных выстрелов.

Сефия моргнула. Она видела летящие к ним пули, видела их светящиеся следы. Легким движение руки она остановила их полет, и пули, не причинив вреда, упали в воду за кормой ялика.

Стрелец смотрел на нее во все глаза.

На причале преследователи, наконец, раздобыли лодку, но было уже поздно – Сефия и Стрелец оказались вне пределов досягаемости: свежий ветер нес их в открытое море, мимо маяков, в темные быстрые воды Каллидианского пролива.

Облокотившись о поручни, Сефия смотрела на небо, по которому неслись облака, на лунный свет, скользящий по воде, но ничего этого не видела. Она думала о Нин.

Вот она стоит, упрямая и молчаливая, и вдруг, в следующий момент, словно кто-то невидимый бьет ее кувалдой по ногам, и она падает, переломившись пополам и нелепо всплеснув уже безжизненными ладонями, которые напоминают кожаные перчатки… и исчезает.

О, Нин!

Водяная пыль оросила палубу, промочив одежду на левом боку. Сефия, моргнув, сбросила капли морской воды с ресниц и посмотрела вокруг. Они были одни, и только холодный мокрый ветер колол им лица и теребил за уши.

Сефия села у планшира, зажав голову руками.

В ту же секунду рядом оказался Стрелец.

– Ты сделала это, – прошептал он.

Она кивнула. Ее клятва исполнена. Танин мертва.

Но мертва и Нин.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Стрелец.