В душе Маркуса боролись две привычки, выработанные многолетним воспитанием. Правила приличия требовали, чтобы он встал и поцеловал руку даме как истинный джентльмен, однако эти же правила поведения требовали того, чтобы он не обращал внимания на приставания уличных шлюх.

В конце концов верх взяло уважение к старинному другу. Он встал, хотя и несколько скованно, и пожал протянутую руку.

– Фанни.

Она благодарно засмеялась, но протянутую руку не убрала, явно ожидая, что он ее поцелует. Маркус мешкал, прекрасно понимая, чего она ждет, но не находя в себе сил прикоснуться губами к ее руке. От нее нестерпимо несло прогорклым пивом, и сама ручка, маленькая и изящная, была грязной, с потрескавшимися, неухоженными ногтями.

– Ну же, дорогуша. Я не кусаюсь, есть только ты за это не заплатишь, – проворковала она.

– Фантина! – сердито одернул ее Пенуорти. – Перестань издеваться над джентльменом. – Он протиснулся между ними, разорвал их рукопожатие и ловко усадил шлюху в кресло у камина.

Она села, нарочно вытянув ноги так, чтобы Маркус мог полюбоваться ее восхитительными формами.

Положа руку на сердце, Маркус, усаживаясь в другое кресло, думал о том, что он понимает, что привлекло Пенуорти в этой женщине. Несмотря на рваную одежду и грубые манеры, у этой темноволосой шлюхи была отличная фигурка, по-своему чувственная и изящная.

Сперва она показалась ему совсем юной, но теперь, когда солнечные лучи освещали ее лицо, он понял, что этой привлекательной женщине не меньше двадцати пяти. Несмотря на небрежную стрижку, волосы у нее были роскошного темно-орехового цвета, а под гримом просматривалась не слишком темная и не слишком светлая кожа лица. «Золотистая», – пришло на ум. Под длинными черными ресницами поблескивали бронзового цвета глаза.

Как жаль, что такая красота досталась простолюдинке! Но сомнительные вкусы Пенуорти Маркуса совершенно не касались. Пусть только побыстрее разделается с ней и отошлет из библиотеки. Но, к сожалению, проститутка уютно устроилась в кресле, явно намереваясь остаться.

Сдерживая раздражение, Маркус решил поступиться приличиями во имя дела. Он полез в карман, достал гинею и поднес монету к свету. Как он и ожидал, девичий взгляд тут же метнулся к золотой монете, хотя в остальном на ее лице читалось лишь вежливое любопытство.

– Вижу, у вас чулки порвались, – холодно произнес Маркус. – Возможно, вам следует приобрести новую пару. – И он подбросил монету вверх, ни на секунду не удивившись тому, что, не успел он и глазом моргнуть, как она исчезла в складках ее платья.

– Ничего себе! – вновь воскликнула она, и на этот раз Маркус не смог сдержаться и поморщился. – Хотите поговорить с глазу на глаз, да, ребята? Не волнуйтесь, голубчики, – успокоила она, потянулась и потрепала его по щеке, как старая любящая тетушка. – Ничего нового я не увижу и не услышу.

Маркус застыл, с каждой секундой закипая все сильнее. Но он не успел произнести ни одной из тех гневных тирад, что пришли ему на ум, потому что вмешался Пенуорти:

– Фантина, хочешь чаю?

– Что? Спасибо, голубчик, не сейчас. Возможно, позже.

Маркус вперил взгляд в друга – второй раз за день он несказанно удивился. Ведь Пенуорти должен был отослать ее. Она же не может присутствовать при их беседе!

Поразмыслив, Маркус сам ответил на свой вопрос. Эта женщина, которая вела убогую жизнь на улице, несомненно, раздобыла какую-то информацию для Пенуорти, и тот хотел, чтобы Маркус допросил ее.

Маркус расслабился, его вера в старика была восстановлена. Поступки члена парламента были совершенно логичны. Он тайком скосил глаза налево, заметил, что проститутка тоже ждет развития событий, хотя сама она пренебрежительно смотрела на Маркуса.

Маркус не успел ей ответить таким же пренебрежением, поскольку переключил внимание на Пенуорти, который устало и поспешно заговорил.

– Было совершено покушение на Уилберфорса, – начал он.