Ураган. Книга 1. Потерянный рай - Джеймс Клавелл (1986)

– Точно, похоже, никто не знает, но партия коммунистов Туде должна как-то стоять за этими беспорядками, запретили ее там или нет. Да и все левые, особенно «Моджахедин аль-хальк», которые верят в некий брачный союз между религиями ислама и Маркса; их финансируют Советы. Шах, США и большинство западных правительств знают, что это всё они, при помощи и серьезном подстрекательстве Советов с той стороны северной границы, поэтому, разумеется, вся иранская пресса с этим согласна. Как и наши иранские партнеры, хотя они от страха уже наделали в штаны, не зная, в какую сторону им податься, пытаясь поддержать и шаха и Хомейни одновременно. Господи, как бы я хотел, чтобы все это утряслось уже! Иран – отличное место, и я не планирую отсюда уезжать.

– А что пресса?

– Зарубежная пресса неединодушна. Некоторые из американцев согласны с шахом в отношении того, кого следует винить. Другие говорят, что это все Хомейни, носит чисто религиозный характер и возглавляется им и его муллами. Потом есть еще и такие, кто возлагает вину на левых федаинов или на закоренелых фундаменталистов из «Мусульманского братства», – был даже один чудак, француз, если не ошибаюсь, который утверждал, что Ясир Арафат и ООП… – Он умолк. Радио ожило было на секунду, но тут же опять захрипело. – Должно быть, это из-за пятен на солнце.

– Беда, хоть кровью харкай, – кивнул Мак-Ивер.

Как и Петтикин, он в свое время служил в Королевских ВВС. Он был первым пилотом, который начал работать в «С-Г», а теперь являлся директором иранского отделения компании, кроме того, он был исполнительным директором ИВК – Иранской вертолетной компании – совместным, пятьдесят на пятьдесят, предприятием с обязательными иранскими партнерами, которому «С-Г» передала свои вертолеты в лизинг, компании, которая получала их контракты, заключала их сделки, держала у себя их деньги и без которой никакого иранского отделения просто бы не было. Он подался вперед, чтобы подкрутить ручку настройки, потом передумал.

– Сигнал вернется, Дункан, – уверенно сказала Дженни. – Я согласна, что Каллаган – полный тупица.

Он улыбнулся ей. Они были женаты тридцать лет.

– А ты ничего, Джен. Даже очень ничего.

– За это тебе можно еще виски.

– Спасибо, только на этот раз налей с вод…

«…витель министерства энергетики сообщает, что с новым повышением цен странами ОПЕК на четырнадцать процентов импорт нефти в следующем году обойдется США в пятьдесят один миллиард долларов. Также из Вашингтона передают, президент Картер объявил, что ввиду ухудшающейся ситуации в Иране отряд авианосцев получил приказ направиться от Филипп…» Голос диктора заглушила другая станция, потом обе станции пропали.

В молчании они ждали – ждали очень напряженно. Мужчины поглядывали друг на друга, стараясь скрыть испытанный обоими шок. Дженни подошла к бутылке с виски, стоявшей на буфете. Здесь же на буфете, занимая бо́льшую часть места, стоял высокочастотный радиоприемник: средство связи Мак-Ивера с вертолетными базами по всему Ирану – когда условия позволяли. Квартира была просторной и уютной: три спальни и две гостиные. В эти последние несколько месяцев, после введения военного положения и эскалации насилия на улицах, Петтикин переехал к ним – после развода год назад он теперь жил один, – и это всех замечательно устроило.

Легкий ветерок пошевелил оконными стеклами в рамах. Дженни выглянула наружу. В домах напротив тускло светилось несколько окон, ни один фонарь не горел. Низкие крыши огромного города расстилались под ней до бесконечности. На них и на земле лежал снег. Большинство из пяти-шести миллионов жителей города прозябали в нищете и грязи. Но в их районе, к северу от Тегерана, лучшем районе, где жили иностранцы и преуспевающие иранцы, полиция исправно следила за порядком. Есть ли что-то неправильное в том, чтобы жить в лучшем районе города, если ты можешь себе это позволить? – спрашивала она себя. Этот мир – очень странное место, с какого края на него ни посмотри.