— Насколько мне известно, у вас пропала картина, — начал генерал после взаимного представления. — И поскольку факт кражи налицо, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

Священник нахмурился, в задумчивости сложив ладони на груди.

— Не представляю, откуда у вас такие сведения. Над алтарем действительно висела картина, но мы продали ее около месяца назад.

— Продали? Кому? Разве это не собственность прихода? Я полагал, такие сделки заключаются с разрешения Ватикана. А они обычно информируют нас.

Священник выглядел смущенным.

— Да, верно. — Он помолчал. — Вам обязательно нужно составить рапорт? Дело в том, что мне хотелось бы избежать бюрократических проволочек.

— Пока я не знаю. У нас появились сведения, что картина украдена. Если вы ее продали, нас это больше не интересует. Улаживайте свои дела с Ватиканом сами.

— Она не украдена. — Священник немного подумал и счел необходимым дать разъяснение. — У меня есть программа помощи наркоманам в округе Кампо — мы даем им кров, пищу, пытаемся отучить от наркотиков и помогаем наладить новую жизнь.

Боттандо кивнул. Он знал о подобных программах еще по работе в Милане. Как правило, их проводили в жизнь священники из богатых приходов. Конечно, они не решали проблему, но правительство не занималось ею вообще.

— На это требуется много денег, а у нас, как видите, небогатый приход. Мы не получаем пожертвований от посетителей, ни единой лиры от епархии и из бюджета города. Около месяца назад у нас появился человек, который выразил желание купить надалтарную картину. Он предложил сумму, на которую — наша программа может существовать целый год, и я согласился. Сделка не была зарегистрирована в Ватикане, потому что в этом случае они забрали бы большую часть денег себе. Я решил, что моим заблудшим овцам эти деньги нужнее.

Боттандо снова кивнул. Он уже привык к тому, что все действуют в обход правил, хотя это и затрудняло его работу.

— Сколько он заплатил?

— Десять миллионов лир, — ответил священник. — Конечно, картина не стоит таких денег, и я счел своим долгом сообщить ему об этом, но он сказал, что некий коллекционер мечтает приобрести картину Мантини и готов заплатить за нее больше реальной стоимости.

— Он дал вам расписку?

— Разумеется, все было оформлено как положено. Если хотите, я принесу копию квитанции.

Он поспешно удалился в ризницу и вернулся с большим листом белой линованной бумаги, в верхнем правом углу которого стоял штамп.

— Вот. «Продан „Отдых на пути в Египет“ Мантини из церкви Святой Варвары в Риме за десять миллионов лир». Дата — пятнадцатое февраля, а здесь подписи — моя и покупателя, Эдварда Бирнеса. Я смотрю, он не указал своего адреса. Как же я сразу не заметил? Но он заплатил наличными и дал щедрое пожертвование на мою программу, так что это, наверное, не имеет большого значения?

ГЛАВА 2

Около восьми вечера Флавия ди Стефано вздохнула, бросила взгляд на оставшуюся работу и бодрой походкой вышла из офиса. День выдался трудный и не особенно плодотворный.

После посещения церкви Святой Варвары она провела остаток дня, делая запросы о Мантини, — не особенно занимательная работа для человека, мечтающего разоблачить коррупционеров в правительственной верхушке. Обзвонив уйму госучреждений, Флавия убедилась, что сделка была абсолютно законной. Владелец добровольно продал картину, а покупатель легально вывез ее в Англию, сообщив о своих намерениях всем заинтересованным органам. Он заполнил необходимые бланки и квитанции, получил разрешение министерства культуры, казначейства, миновал все таможенные препоны.