Когда я была принцессой, или Четырнадцатилетняя война за детей - Жаклин Паскарль (2007)

Каждый из нас жил в большом шалаше с соломенной крышей, с гостиной и верандой без внешней стены, где стояли простые стулья, кофейный столик и удобный диванчик. Пол шалаша был устлан полированным деревом, а окна с москитными сетками закрывались на молнию. Прямо напротив входа посередине комнаты стояла большая двуспальная кровать. Моему удивлению не было предела, когда оказалось, что я стала счастливой обладательницей душа, вода для которого подогревалась солнечными батареями и бралась из одного из водоемов. Каждый вечер в течение пары часов в моем распоряжении было электричество, собранное солнечными батареями. Потом единственным источником света становились факелы. Я ни разу не слышала о таком комфортабельном и стильном кемпинге. Мне иногда казалось, что вот-вот здесь появится Грейс Келли и мановением руки закажет себе чаю. Единственная сложность – необходимость тщательно застегивать на ночь все окна и входы, чтобы любопытные шестиногие жители этих мест не заползали внутрь для исследования иностранной плоти. От других обитателей парка нас отделяла лишь хиленькая проволочная ограда под током.

По утрам мы все выходили из своих шалашей и еще до рассвета отправлялись на завтрак, после которого начинали работу, иногда два часа добираясь до места назначения по каменистой дороге. Я ловила мгновения, чтобы постоять на вершине холма и полюбоваться восходом, затем торопилась присоединиться к остальным.

Жара и длительные переезды с места на место часто делали съемки утомительными. К концу дня мы возвращались в «Тортиллис» и спешили оказаться под живительными струями душа, перед тем как подняться в бар и поужинать. После еды кто-то оставался в комнате отдыха, чтобы поговорить и выпить, а кто-то выходил на террасу понаблюдать за животными. Остальные просто шли спать, чтобы набраться сил для следующего дня. Первые четыре вечера я перепробовала каждый из вариантов, чтобы уснуть, но все мои попытки оказались безуспешными. Мне было трудно не только уснуть, но и не вставать в течение ночи.

Я как по часам просыпалась в три ночи и прислушивалась к поразительной тишине буша. Безмолвие было подобно тяжелому бархатному покрывалу густо-синего цвета и будто скрывало вечные тайны. Странный крик животного и редкий шорох в темноте лишь усиливал тишину, вместо того чтобы ее нарушить. Открыв полог своего шатра, я могла различить силуэт Килиманджаро, снежные шапки которого поблескивали в лунном свете. Иногда до меня доносился едва уловимый запах проходящего рядом животного. Из других шатров не было видно ни света, ни движения теней за пологом. Ночами в Кении я была единственным бодрствующим человеком. И то, что лишало меня сна, не обладало ни формой, ни логикой, чтобы с ним поспорить.

Я почти слышала собственное сердцебиение, ощущала его медленный ритм. В нем не было страха, лишь спокойная и легкая пульсация. Но, несмотря на все мое спокойствие, я напоминала себе прозрачный сосуд с мраморными шариками. Каждый шарик был своего размера, цвета и веса и содержал в себе частичку моего существа. Я наблюдала за тем, как эти шарики поднимаются из сосуда передо мной, олицетворяя медленно уходящие эмоции. Шарики опускались на землю, образуя на ней причудливые узоры.

С осознанием эмоций пришли слезы. Они не были мучительными и не происходили от отчаяния, злобы или горя. Я просто плакала, и из моих глаз текли ручьи соленой воды. Когда я их вытирала, на смену им появлялись новые. Когда пыталась их остановить, тело страстно сопротивлялось, и все заканчивалось сотрясавшими все мое существо всхлипами. И я не стала им мешать. Почти до самого рассвета по моим щекам струились целые реки, а я «наблюдала» за африканской тишиной вокруг моего шалаша.

Пятую ночь я проспала до тех пор, пока шапка Килиманджаро не окрасилась в рассветный розовый цвет. Я спала, и мне бесконечно снились мои дети. И это не было кошмаром. Просто счастливые воспоминания. «Нечто» больше меня не тревожило.