Полудевы - Марсель Прево (1894)

Гостью провели в маленький салон; это была миниатюрная блондинка, немного полная, с серыми глазами и мелкими чертами лица. Она пугливо, подобно пойманной перепелке, выглядывала из меха своей шубки, в своей шляпке из перьев.

Увидав приближающуюся к ней Мод, такую высокую, роскошную точно великосветская дама, она робко проговорила:

– Здравствуйте, мадемуазель… Я вас…

Но Мод перебила ее веселым поцелуем.

– «Мадемуазель»!?.. «Вы»!?.. Прошу оставить эти церемонии и говорить со мною по-пансионски.

Этьеннет, зардевшись от удовольствия, с восторгом обняла подругу.

– О, как мило с твоей стороны, что ты не забыла. А я-то стеснялась прийти, боясь, что ты дурно примешь меня.

– С чего бы это, великий Боже? – спросила Мод, усаживая подругу, и сама садясь рядом с ней.

– Да потому что… Боже мой… от монастыря осталось одно воспоминание… Прошло уже более четырех лет. Для многих этого достаточно, чтобы забыть, – и потом прибавила, понизив голос, – я думала, что, зная мое положение…

Мод рассмеялась.

– Неужели ты думаешь, что я в монастыре не знала этого «положения», как ты выражаешься?

– Как!? ты знала? Тебе передавали?.. Но от кого же ты слышала?

– Ну… От Тессье, например… Старший, Поль, который с прошлого года сенатором, был близок с этим депутатом Оды, с мистером… как его?

– Мистером Аскеном? – подсказала гостья и прибавила на утвердительный знак Мод, немного покраснев, но без замешательства, – это был мой отец. Он умер два года тому назад…

– О! твой отец? Этого я не знала. Слышала только, что он бывал у твоей матери с обоими Тессье и Сюберсо.

– Мистер Сюберсо был секретарем моего отца. Он…

Она остановилась, опять сконфузившись, как в начале визита, Мод взяла ее за руку:

– Полно, Тьенет, не стесняйся. Говорю тебе, что я все знаю, все… Знаю и историю Жюльена с твоей сестрой Сюзанной.

– Я была уверена в этом, – сказала девушка, отирая глаза, – весь Париж знает об этом… Сестра моя такая сумасшедшая, так компрометировала себя с Сюберсо, а после него и с другими… Но Жюльен все-таки нехорошо поступил с нами. Отец очень любил его, мама принимала как родного; ему не следовало трогать Сюзанну. А после разрыва с ней, представь, он даже и не показался у нас. А между тем, он знает, что мама больна. Одним словом, я его не люблю.

Мадемуазель де Рувр сказала серьезно:

– Не говори дурно о нем, Тьенет, Жюльен наш друг.

Этьеннет порывисто и нежно обняла подругу и почти умоляющим тоном проговорила:

– О! прости меня, я не знала… Он твой друг? Вот видишь, в первый раз, только я пришла, уже доставляю тебе неприятность… Ты не сердишься на меня?

– Нет, не сержусь, – отвечала Мод, целуя ее в лоб. – Скажи теперь, чем я могу тебе помочь? Вероятно, ты ждешь какой-нибудь помощи от меня?

Та покраснела.

– Да… Верно, ты очень нужна мне, если я решилась прийти к тебе… Я так много вытерпела в своей жизни, благодаря маме и Сюзанне, но ты такая добрая, и я благодарю тебя. Вот в чем дело. Я хотя и молода, но уже успела убедиться, как это ужасно быть в зависимости от мужчины. Ты понимаешь, конечно, что в среде, где я жила, за мной ухаживали.

– Еще бы! Ты и была хорошенькая, а теперь совсем прелесть.

Подруга улыбнулась в знак благодарности, хотя и видно было, что к комплиментам она была равнодушна.

– Между нами, – сказала она, – один господин, которого ты знаешь (только об этом надо молчать, я одной тебе говорю), господин Тесье…

– Гектор?!

– Нет, брат его… сенатор, помощник управляющего Французским банком; он часто бывал у нас еще при отце и любил меня, как маленькую девочку… Теперь, кажется, я ему нравлюсь … иначе…

– Так пусть женится, – решила Мод.

Этьеннет грустно улыбнулась:

– О! Что ты! Это невозможно!

– Из-за его богатства?