Алмаз раджи, Собрание сочинений - Стивенсон Роберт Льюис (2014)

Незачем и говорить, что, едва позавтракав, мы опять сели в байдарки и распустили паруса. При этом ветер тотчас улегся. Остальную дорогу до Вильворде мы все же не убирали парусов и, благодаря изредка налетавшим порывам ветра и веслам, перемещались от шлюза к шлюзу между двумя рядами деревьев.

Мы шли среди прекрасного зеленого ландшафта, вернее, по зеленой водной аллее между деревнями. Все вокруг имело упорядоченный вид, свойственный давно обжитым местам. Коротко стриженные дети плевали на нас с мостов, демонстрируя истинно консервативные чувства. Еще консервативнее были рыбаки. Не спуская глаз со своих поплавков, они не удостаивали нас ни единым взглядом. Они стояли на сваях, быках и откосах, всей душой отдаваясь рыбной ловле, и казались застывшими фигурами со старинных голландских гравюр. Листья шелестели, вода рябила, а рыболовы оставались неподвижными, как государственная церковь. Можно было бы вскрыть все их простодушные черепа и не найти там ничего, кроме свернутой кольцами рыболовной лески. Я терпеть не могу дюжих молодцов в резиновых сапогах, которые борются с горными потоками, забрасывая удочки на лосося, но горячо люблю людей, которые каждый день бесплодно прилагают все свое искусство к тому, чтобы изловить хоть что-нибудь в тихой воде, в которой давным-давно ничего не водится.

На последнем шлюзе, сразу за Виллеворде, мы встретили сторожиху, говорившую довольно правильным французским языком; она сказала нам, что до Брюсселя остается еще около двух миль. Тут же хлынул дождь. Он падал вертикальными параллельными струями, дробя воду в канале на мириады крохотных хрустальных фонтанчиков. Найти ночлег оказалось невозможно. Нам осталось только свернуть паруса и усердно работать веслами под дождем.

Прекрасные виллы с часами и запертыми ставнями, чудные старые деревья, образующие рощи и аллеи, темнели среди дождя и сумрака и придавали великолепный вид берегам канала. Помнится, на какой-то гравюре я уже видел такой же безлюдный пейзаж с проносящейся над ним бурей.

И до самого конца нас сопровождала тележка с поднятым верхом, которая уныло тряслась по бечевнику [44] , держась у нас за кормой на одном и том же расстоянии.

Клуб королевских водников

Дождь прекратился близ Лакена, но солнце уже зашло. Было холодно, на нас не осталось ни одной сухой нитки. Теперь, когда мы находились уже в конце зеленой аллеи и приближались к Брюсселю, нам пришлось столкнуться с серьезной трудностью. Все берега были сплошь заставлены судами, ожидавшими очереди войти в шлюзы. Нигде не было ни пристани, ни сарая или хлева, где мы могли бы оставить на ночь наши байдарки. В конце концов мы вскарабкались на берег и вошли в маленький кабачок, в котором сидело несколько оборванцев, выпивавших вместе с хозяином. Хозяин обошелся с нами довольно нелюбезно; он не мог указать нам ни одного постоялого двора или трактира, а обнаружив, что мы не намерены ничего заказывать, не стал скрывать нетерпеливого желания отделаться от нас поскорее. Один из оборванцев выручил нас, сообщив, что в дальнем конце залива имеется слип [45] , а рядом с ним еще нечто такое, что он затруднился определить.

Мы действительно обнаружили слип, а наверху пару симпатичных юношей в матросских костюмах. Аретуза обратился к ним с вопросом. Один из молодых людей ответил, что пристроить на ночь наши байдарки будет нетрудно, другой же, вынув изо рта папироску, спросил, не построены ли они фирмой «Сирл и сын»? Из лодочного сарая с вывеской «Клуб королевских водников» вышло еще с полдюжины молодых людей; все они тоже вступили в разговор. Молодые люди были вежливы, словоохотливы и полны энтузиазма. Их речи изобиловали английскими морскими терминами, именами английских судостроителей и названиями английских гребных и парусных клубов.