Незнакомцы на мосту - Джеймс Донован (1964)

Журналисты попросили также выдать им копии нашего нового документа. Я отказался вручить их до того, как показания будут предъявлены суду, но обещал облегчить им жизнь, доставив копии по редакциям газет на следующий день как можно раньше.

Мне с самого начала была очевидна необходимость исчерпывающе показать положение Абеля, а теперь и поведать его историю самым широким кругам общественности. Обвинение информировало прессу о каждом своем шаге. Во всех общенациональных журналах появились подробные статьи и фотографии имевшихся у властей материальных доказательств вины «мастера шпионажа». Теперь, когда весьма важный шаг совершала защита, его смысл следовало подробнейшим образом донести не только до юристов, но и до обычной публики. Нам всеми силами надо было избежать впечатления, что мы осуществляем нечто незначительное и даже фривольное в попытке поставить обвинение в неловкое положение, предпринимаем всего лишь ловкий «маневр» с целью отсрочить неизбежное.

Я подал всем напитки и отвечал на вопросы газетчиков, что затянулось далеко за полночь.

Суббота, 14 сентября

Утром Том Дебевойс подал наш документ на рассмотрение федерального суда Манхэттена, располагавшегося на Фоли-сквер. Я дожидался его снаружи, и мы затем совершили объезд редакций газет, оставляя в каждой копии показаний. Потом мы с Томом решили, что имеем право на продолжительный ланч, за которым провели пару часов, узнав друг друга получше.

Воскресенье, 15 сентября

В 14.00 вся команда защиты собралась в моем офисе, чтобы обсудить дальнейшие планы и произвести «вскрытие» утренних воскресных газет. Увиденное вполне нас удовлетворило. «Таймс» и «Геральд трибюн» отвели нам первые полосы, и, если не считать ожидаемых заголовков «желтой прессы» («АБЕЛЬ НАЗЫВАЕТ ДЕЙСТВИЯ ФБР НЕЗАКОННЫМИ», «ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ КРАСНЫЙ ШПИОН ОБВИНЯЕТ ФБР»), газетчики, на наш взгляд, изложили материал точно и беспристрастно. Текст показаний обильно цитировался. Все газеты пересказали версию Абеля о налете на его номер в отеле, об аресте, о доставке в Техас и о допросах агентами ФБР. Отмечалось, что если защите будет сопутствовать успех, то обвинительное заключение развалится.

Мои собственные письменные показания в поддержку данных под присягой показаний Абеля поясняли, что задолго до 21 июня ФБР располагало надежной информацией о русском шпионе по фамилии Абель, носившего, по их данным, звание полковника. Они держали его под тайным наблюдением, по всей видимости, в течение продолжительного времени. Им было известно, что он проживает в номере 839 отеля «Латам» под именем Мартина Коллинза. Особо я отметил, что именно сотрудники ФБР первыми «ворвались» в номер утром 21 июня.

Далее в моем аффидевите говорилось:

«С 21 июня по 7 августа, с юридической точки зрения, министерство юстиции относилось к Абелю как к иностранцу, незаконно проживавшему в Соединенных Штатах. Очевидно, однако, на самом деле в министерстве полагали, что он совершил гораздо более серьезное преступление, караемое смертной казнью, а именно – занимался шпионажем в пользу России, что и послужило основной причиной интереса к этому человеку со стороны властей.

Подобное внимание, несомненно, объяснялось соображениями соблюдения американских национальных интересов. Любой, кто знаком с работой контрразведки, понимает, что вражеский агент-перебежчик может представлять гораздо большую ценность, чем любой из наших собственных оперативных агентов. Он не только мог дать нашим властям возможность получить полную информацию о структуре вражеского шпионажа, но и назвать конкретные имена и места жительства других вражеских агентов, помочь взломать секретные шифры и т. д. Более того, открывалась перспектива использования такого человека в качестве двойного агента, который, не лишившись доверия своего настоящего руководства и якобы по-прежнему работая на него, на деле уже выполнял бы наши задания.