– Человек в парике прячет в руке дюжину заранее припасенных карт. Это называется «пуля». С помощью ловкости рук он подсовывает пулю дилеру, когда тот собирает сброшенные карты. Ты последи за ним.

Бенни сосредоточенно уставился на экран. Потом поморщился.

– Так и дилер замешан?

Валентайн кивнул.

– Посмотри за дилером, когда он тасует. Он присматривает за пулей, пока тасует, потом отмечает, куда она попала в колоде, положив одну карту сверху и сдвинув эту карту назад на пару сантиметров. Это называется «вставка».

– А как он это делает?

– Тренировка.

– Да иди ты.

Они наблюдали за тем, как дилер предлагает подрезать колоду. Человек в парике подрезал по вставке, и пуля оказалась сверху колоды. Дилер раздал карты.

– Смотри, – сказал Валентайн. – У первого, третьего и шестого – блэкджек. Остальные проиграли.

Бенни разинул рот.

– Хочешь сказать, что замешаны дилер и три игрока?

Валентайн кивнул.

– Пуля подтасовывается, чтобы трое выиграли, а остальные трое проиграли. Так легче утаивать украденные деньги. А потом дилер незаметно вытащит пулю.

– Можно вопрос?

– Давай.

– Сколько ты берешь за то, чтобы выступить свидетелем-экспертом?

– По тысяче в день. Плюс расходы.

Бенни откинулся на спинку стула. Чтобы подать в суд, ему нужно предоставить окружному прокурору достаточно улик, иначе заявление не примут. А поскольку камеры не фиксируют мошенничество, показания свидетеля-эксперта в этом деле решают все.

– А как насчет небольшого бартера? – предложил он.

– А именно?

– Твои показания в обмен на то, о чем ты хочешь меня спросить.

– Договорились, – согласился Валентайн.

Бенни снял трубку внутреннего телефона и позвонил в зал. Через двадцать секунд толпа охранников в голубых пиджаках обступила стол. В Нью-Джерси мошенничество преследуется по закону, и шайка решила не сдаваться без боя. В процессе борьбы было сломано несколько стульев, а у одного из охранников губа опухла и стала похожа на кровавую сосиску.

– Я передумал, – сообщил Валентайн, когда мошенников скрутили.

Бенни бросил на него убийственный взгляд.

– Не смешно.

– Извини.

– Твоя очередь.

– Что такое грех? – спросил Валентайн.

Бенни почесал подбородок.

– Ну это когда люди делают то, что в глазах Бога нехорошо. Так ты сюда притащился, чтобы спросить об этом?

– Мне кажется, у этой фразы есть другое значение.

– Ну так позвони в «Джепарди!»,[46] – подсказал Бенни. – Может, там кто знает.

– И ты не понимаешь, о чем речь?

– Извини.

Валентайн понизил голос.

– Недели три-четыре назад ты говорил по телефону с Дойлом Фланаганом. Он спросил тебя: «Что такое грех?» Ну как, припоминаешь?

Лицо Бенни моментально приняло серьезное выражение.

– Так это связано с убийством Дойла?

– Еще как.

Начальник службы видеонаблюдения встал и стащил пальто со спинки стула.

– Не здесь, – бросил он Валентайну.

Они спустились по лестнице на первый этаж и вышли на улицу к погрузочной платформе. Солнце успело растопить облака, но теплее не стало. Подъезжали и отъезжали грузовики. Продукты, скатерти, столовые приборы, алкоголь – все необходимое, чтобы насытить чудовище. В ярких лучах солнца Бенни выглядел старше своих лет, его седые волосы светились, морщины на лице казались глубже и заметнее. Он закурил и встал на край платформы, глядя вниз на рабочих, разгружавших грузовик с пивом.

– Нравится во Флориде?

– Никак не привыкну к погоде.

Бенни заставил Валентайна показать руку и приложил к ней свою. Ее кожа была белой, как у тяжелобольного, а у Валентайна – загорелой и здоровой.

– Моя жена хочет прикупить кондоминиум в Сент-Питерсберге. Это же недалеко от тебя, да?

– Минут двадцать. А ты почему против?