– Прошло почти тридцать лет, – сказал он, предварив свое заявление официальным поклоном в сторону брата, – с тех пор, как Вильгельм Норманн завоевал Англию. В нашей страже служит много саксов, но они постарели. Эти молодые люди, рожденные в изгнании, будут последними рекрутами из Саксонской Англии. Несколько лет ни один скандинав не поступил к нам на службу. За золото их больше не купишь.

– Я натравил наших врагов друг на друга, – со вздохом произнес Алексей, – и выиграл для нас хоть какую-то передышку. Мы должны защищаться, или нас завоюют. С севера на нас давят племена варваров. На западе – болгары. Норманны захватили у нас Италию и вторглись в Грецию. Тем временем в Малой Азии, у самых наших ворот, стоят турки. Я должен получить людей!

Он посмотрел на патриарха, и тот какое-то время теребил бороду, удивляясь, что с ним консультируются по военному вопросу. Тем не менее, поклонившись императору, он ответил, как подобало его положению:

– Наш город принадлежит Божьей Матери, чья милость нас охраняет. С нами Истинный Крест и неисчислимые святые мощи. Разумеется, Господь будет сражаться на нашей стороне!

– Даже армия Господа, – сказал Исаак, дождавшись взгляда брата, разрешающего говорить, – сражается человеческими руками. Милость Божьей Матери не смягчит неверные сердца. – Он помолчал и хмуро добавил: – Мы потеряли возможность набирать людей в Малой Азии.

Это было так очевидно для главного дворецкого, знавшего толк в военных делах, что он тяжело вздохнул. Однако Алексей, главный военачальник, не согласился.

– Матерь Божья и Истинный Крест найдут нам людей, а святые придадут им силу. Я думаю попросить добровольцев у папы римского.

– Он не истинный епископ Рима, – быстро произнес патриарх, – а еретик и раскольник.

Алексей пожал плечами:

– С этим разрывом можно покончить. О чем идет речь, кроме латыни, языка неуклюжего до такой степени, что римский епископ запинается при определении таинств Господа? Я уверен, что этот Урбан, выгнанный из Рима враждующими партиями и даже не признанный папой на той территории, которую германцы называют Римской империей, будет очень рад отделаться от части энергичной знати. Он уже посылает их сражаться с неверными в Испанию, называя это священной войной.

– Не существует никаких священных войн! – вскричал возмущенный патриарх.

– В самом деле не существует. Но в глазах Божьих не лучше ли защищать христианство от языческого воинства, чем убивать соседей-христиан? Вражда этих варварских народов никогда не кончится, их мужчины появляются на свет, чтобы воевать. Кроме того, папе Урбану, наверное, важно примириться с истинной церковью.

Патриарх, более искусный по части споров, взглядом выражал сомнение, но Алексей и не думал позволить ему возразить.

– Я направлю мое посольство, – сказал он. – Так как речь идет об очень деликатном обсуждении, то я сам его проинструктирую.

Исаак вздохнул. Посольства Алексея славились ловкостью, с которой они достигали своей цели, но, когда опасность торопила, посланцы двигались слишком медленно.

– Какие силы сможем мы собрать для весенней кампании? – спросил он.

Папа

1095 год

Адемар, епископ из Пюи, попал в число счастливчиков, получивших комнаты в Клермонском монастыре, который, хотя и имел огромные площади, не смог вместить двести пятьдесят старших священнослужителей Франции и всех их сопровождающих. Многих аббатов поселили в домах богатых купцов и даже просто скромных торговцев. Город был настолько переполнен, что младшие служки радовались, если им вообще удавалось получить постель, а представителям знати, прискакавшим из отдаленных замков поглазеть на папу Урбана, пришлось ночевать в палатках, несмотря на ноябрьские холода.