Дональд вздохнул. Тогда ему казалось, что сбываются самые заветные его мечты. Пять дней в неделю не делать ничего, только читать и читать, и не нужно из кожи вон лезть, чтобы представить какие-либо результаты. От него требуется только отправлять иногда по почте любые соображения, которые, на его взгляд, покажутся кому-нибудь полезными: например, подсказать астроному, что у агентства маркетинговых исследований появился новый метод выборочного статистического отбора, или посоветовать сообщить специалисту по этимологии о новой проблеме загрязнения воздуха. Казалось бы, рай на земле, особенно если учесть, что его наниматели не только не интересовались, чем он занимает свободное время, но и намекали, что ему нужно как можно больше новых впечатлений, чтобы не потерять остроты восприятия.

А ведь, надо признать, не прошло и десяти лет, как он уже начал скучать. Он почти надеялся, что они вспомнят о втором условии, том самом, из-за которого ему пришлось так долго копаться в своей душе.

Лейтенант Дональд Орвилл Хоган, вы активированы и должны немедленно, повторяю – НЕМЕДЛЕННО, явиться в распоряжение…

– Ох, нет!

– У тебя что, с головой не в порядке, тупица? – прохрипел у него над ухом грубый голос. Острый локоть ткнул ему в бок, и перед ним замаячило хмурое лицо. В растерянности Дональд сообразил, что, вероятно, подсознательно принял решение, в какой ресторан сегодня пойти, и забрел в толпу, запрудившую Пятую авеню.

– Что? О… нет, со мной все в порядке.

– Тогда перестань вести себя так, будто ты с катушек съехал! Смотри, куда идешь!

Разъяренный мужик, с которым он столкнулся, протиснулся мимо. Все еще несколько ошеломленный Дональд механически переставлял ноги. Пару минут спустя он пришел к выводу, что совету стоит последовать. Возможно, отчасти в его проблемах повинна рутина, которой он поддался настолько, что утратил живость и интерес к миру, которые привлекли к нему десять лет назад доктора Фоуден, в таком случае отставка становилась маловероятной. Много вероятнее – чего он почти боялся, – рано или поздно под туш фанфар и гром барабанов рассекретят Салманасара, а тот предскажет, что в автоматизированном будущем устареют даже синтезаторы.

А если придется уйти с такой синекуры, он предпочел бы сделать это на собственных условиях, а не потому, что его выгнали за некомпетентность.

Не без легкой дрожи он оглядел Пятую авеню. Высотные здания стиснули ее, как стены каньона, направляя человеческие потоки, а сверху рассеянным светом светился геодезический купол Фуллера. Разумеется, он защищал не весь Большой Нью-Йорк, а только Манхэттен, которому возвратил былое очарование и вернул больше жителей, чем район потерял из-за оттока в предместья в конце двадцатого века. Проект сооружения купола надо всем городом даже не рассматривался хотя бы из-за издержек на строительство, впрочем, по инженерным проектам выходило, что это вполне осуществимо.

Однако Нью-Йорк с тринадцатимиллионным населением все больше и больше терял свой прежний статус самого большого города в мире. Он уже не мог равняться с чудовищными конгломератами вроде того, что протянулся между Токио и Осакой, или Эллеем, раскинувшимся на добрые пятьсот миль и захватившим даже Фриско, не говоря уже об истинных гигантах среди современных мегаполисов – Дели и Калькутте с их пятьюдесятью миллионами голодающего населения в каждом. Это уже были не города в старом понимании, не населенная семьями группа зданий, а кишащие муравейники, разрушающиеся под молотообразными ударами уличных беспорядков, вооруженных ограблений и беспричинного вандализма.