Электрическое тело пою! - Брэдбери Рэй Дуглас (1997)

– Ну, не будем грустить, – сказал старик. – Я считаю, что это уже в прошлом, а я никогда не думаю о прошлом. Джентльмены…

Он встал. И, как слепой пастух-святой, вышел в коридор вместе со стадом, которое двинулось вслед за ним.

Уже почти подойдя к двери, лорд Килготтен увидел что-то краем своего усталого глаза. Он повернул назад и в задумчивости остановился перед большим портретом итальянского аристократа.

И чем больше он на него смотрел, тем сильнее становился тик, а его губы начали беззвучно шевелиться.

Наконец Нолан спросил:

– Ваша светлость, в чем дело?

– Я тут подумал… – наконец отозвался лорд, – вы ведь любите Ирландию, не так ли?

– Видит Бог, да! – сказали все. – Разве нужно спрашивать?

– Как и я, – мягко продолжал старик. – А любите ли вы в ней все, землю и ее наследие?

– Тут тоже не может быть никаких сомнений, – заявили посетители.

– Я беспокоюсь о подобных вещах, – сказал его светлость. – Это портрет кисти Ван Дейка. Очень старый, очень хороший, очень важный и очень дорогой. Это, джентльмены, сокровище национального искусства.

– Ах вот оно что! – сказали все и столпились вокруг.

– О господи, – проговорил Тимулти, – замечательная работа!

– Сама плоть, – добавил Нолан.

– Обратите внимание, – подал голос Риордан, – как его маленькие глаза следят за тобой, где бы ты ни стоял.

– Поразительно, – согласились все.

И собрались уже двинуться дальше, когда его светлость произнес:

– Вы понимаете, что это сокровище, которое в действительности не может принадлежать мне одному или вам, а только всем людям, как драгоценное наследие будет потеряно навсегда завтра вечером?

Все разинули рты.

– Спаси нас, Господь, – сказал Тимулти. – Нельзя так поступать!

– Сначала мы вынесем картину из дома, – предложил Риордан.

– Подождите! – закричал Кейси.

– Благодарю вас, – сказал его светлость, – но куда вы ее денете? На открытом воздухе под воздействием ветра, дождя и снега картина быстро погибнет. Может быть, лучше ее сжечь…

– Нет, мы этого не допустим! – воскликнул Тимулти. – Я сам возьму ее домой.

– А когда великие разногласия закончатся, – заключил лорд Килготтен, – вы доставите этот бесценный дар Искусства и Красоты, пришедший к нам из прошлого, в руки нового правительства?

– Э-э… все будет так, как вы говорите, – заверил его светлость Тимулти.

Но Кейси, не сводивший взгляда с большого холста, заявил:

– А сколько эта огромная штука весит?

– Полагаю, – слабым голосом ответил старик, – от семидесяти до ста фунтов.

– Ну и как, черт возьми, мы доставим ее в дом Тимулти? – поинтересовался Кейси.

– Мы с Брэннэхемом отнесем это проклятое сокровище, – ответил Тимулти, – а если потребуется, ты нам поможешь, Нолан.

– Потомки вас отблагодарят, – пообещал его светлость.

Двинулись дальше по коридору, и снова лорд Килготтен остановился перед двумя картинами.

– Эти полотна, на которых изображены обнаженные женщины…

– Да уж, так оно и есть! – сказали все.

– Принадлежат кисти Ренуара, – закончил старик.

– Значит, их нарисовал французский джентльмен? – спросил Руней. – Если мне будет позволено так выразиться?

– Да уж, так мог нарисовать только француз! – воскликнули все.

– Они стоят несколько тысяч фунтов, – сообщил старик.

– Я не стану с вами спорить, – заявил Нолан, поднимая палец, по которому сердито стукнул Кейси.

– Я… – начал Блинки Уаттс, чьи рыбьи глаза под толстыми стеклами очков были всегда наполнены слезами. – Я готов забрать домой этих французских леди. Думаю, я смогу взять под мышки оба эти произведения искусства и отнести к себе.

– Договорились, – с благодарностью кивнул лорд.