Как Иисус стал богом - Барт Д. Эрман (2014)

Это не то мировоззрение, которого я сам придерживаюсь. Я не верю, что на небесах есть Бог, который вскоре пошлет космического судью, чтобы уничтожить силы зла. И, тем не менее, я считаю эти этические принципы, провозглашенные Иисусом в апокалиптическом контексте, применимыми по отношению ко мне, живущему в совершенно другой среде. Чтобы осмыслить Иисуса, я поместил его в другой контекст – то есть сделал его и его весть соответствующими новому времени, тому времени, в котором я сам живу.

Рискну предположить, что Иисус всегда помещался в другой контекст людьми, жившими в разное время и в разных местах. Первые последователи Иисуса сделали это после того, как пришли к убеждению, что он был воскрешен из мертвых и вознесен на небеса; они превратили его в нечто, чем он никогда раньше не был, и рассматривали его в свете их новой ситуации. То же относится и к более поздним авторам Нового Завета, которые помещали Иисуса в свой собственный контекст и рассматривали его в свете своей собственной, еще сильнее изменившейся ситуации. То же и с христианами II и III веков, которые все реже понимали Иисуса как апокалиптического пророка, и все чаще – как божественное существо, ставшее человеком. То же и с христианами IV века, утверждавшими, что он существовал всегда и всегда был равен Богу Отцу в том, что касается статуса, авторитета и власти. То же и с христианами наших дней, которые полагают, что божественный Христос, веру в которого они исповедуют, во всех отношениях тождествен человеку, который когда-то ходил по пыльным дорогам Галилеи, проповедуя апокалиптическую весть о грядущем разрушении. Большинство современных христиан даже не отдают себе отчета в том, что поместили Иисуса в другой, чуждый ему, контекст, но это действительно так. Все, кто верит в него или придерживается его учения, делали то же самое – от самых ранних учеников, впервые уверовавших в воскресение, до наших дней. И так будет продолжаться до бесконечности, пока стоит мир.

Это безусловным и очевидным образом справедливо для тех лет, которые мы уже рассмотрели в этой книге, и оставалось справедливым для последующих эпох – как мы в том сейчас убедимся, перейдя к тому, что произошло уже после принятого в Никее решения: Христос был в определенном смысле Богом, он существовал предвечно рядом с Богом до начала времен, и именно через него Бог сотворил весь мир.

События IV века н. э.

Широко распространено мнение, что после Никейского собора между христианами было в основном достигнуто согласие по вопросу о природе Христа и характере Троицы. Однако на самом деле ничто не может быть дальше от истины. Никея и принятый там символ веры отнюдь не стали концом истории, но лишь началом новой главы. С одной стороны, поражение сторонников Ария в Никее не способствовало истреблению арианской точки зрения. Константин принял сторону победителей – вероятно, не столько потому, что сам разделял их верования, сколько потому, что эти верования стали консенсусом, а он был главным образом заинтересован именно в консенсусе, способном объединить Церковь. Однако Церковь не была единой и не могла стать таковой. После Константина приходили и уходили другие императоры, и в течение нескольких последующих десятилетий многие из них склонялись к арианской интерпретации Христа и действовали согласно своим убеждениям. Бывали периоды – и, возможно, таких было большинство – когда насчитывалось больше ариан, чем антиариан. Вот почему отец Церкви Иероним, писавший в 379 году н. э., мог высказать свою знаменитую жалобу на то, что «весь мир был глубоко огорчен, и изумился, увидев себя арианским» (Разговор против люцифериан, 19).