Двор Тумана и Ярости - Маас Сара

Одной этой мысли было достаточно для меня, чтобы начать снова снабжать Тамлина новыми деталями.

Глава 8

Неделю спустя пришло время Оброка.

Я провела всего лишь один день с Тамлином — один день, гуляя по садам, и, занимаясь любовью в высоких травах залитого солнцем поля, один тихий ужин перед тем, как его позвали на границу. Он не сказал мне, почему и куда. Только то, что я должна не выходить за территорию поместья, и ко мне были приставлены стражники, охраняющие меня все время.

Так я провела неделю в одиночестве, просыпаясь посреди ночи, чтобы очистить содержимое желудка, чтобы выплакаться из-за ночных кошмаров. Ианта, если она и знала о битве на севере, то ничего не говорила за те несколько раз, что мы виделись. Учитывая то, как мне не нравилось говорить о вещах, что изводили меня, я решила не поднимать эту тему, когда она наносила мне визит, помогая выбирать одежду, прическу, украшения для Оброка.

Когда я попросила ее объяснить мне, чего мне ожидать, она лишь сказала, что обо всем позаботится Тамлин. Мне нужно будет только наблюдать.

Достаточно легко, так как от меня ничего не ждут — можно вздохнуть с облегчением. Но мне пришлось прилагать усилия, чтобы не смотреть на татуированный глаз на моей ладони — вспоминать, как Рис злился на меня.

Тамлин вернулся только ночью, чтобы понаблюдать сегодняшний Оброк. Я старалась не принимать это на свой счет, не тогда, когда он нес такой большой груз на своих плечах. Даже если он и Ианта не говорили мне того, что им было известно.

Сидя рядом с Тамлином на возвышение главного зала, выделанного из мрамора и золота, я терпела бесконечный поток взглядов, слез, благодарностей и благословения за то, что я сделала…

В своей обычной бледно-голубой мантии с капюшоном Ианта стояла около дверей, благословляя тех, кто только что прибыл, и, утешая словами тех, кто практически терял голову в моем присутствии, уверяя их, что сейчас мир стал лучше, и что добро восторжествовало над злом.

После двадцати минут я не могла больше сосредоточиться. После четырех часов я перестала что-либо слышать.

Они продолжали приходить, эмиссары, представляющие каждый город и люди в Весеннем Дворе, приносящие плату в виде золота, украшений, урожая или одежды. Не было важно, чем это было, поскольку все это приравнивалось к тому, что они были должны. Люсьен стоял на возвышении, подсчитывая каждую сумму и вооруженный до зубов, как и десяток остальных стражей, стоящих в зале. Приёмная зала — так Люсьен называл ее, но она чертовски напоминала мне тронный зал. Интересно, а давал ли он ей другие определения…

Я провела слишком много времени в другом тронном зале. Так же, как и Тамлин.

И я не сидела на троне как он, а была на коленях перед ним. К нам приближалась стройная фейри с серым цветом кожи, крадущаяся из передней бесконечно длинной очереди Высших и низших Фэ.

На ней не было одежды. Ее длинные, темные волосы безвольно лежали на высокой, упругой груди — ее огромные глаза были абсолютно черными. Как стоячий пруд. А когда она двигалась, дневной свет мерцал на ее переливающейся коже.

На лице Люсьена отразилось неодобрение, но он никак это не прокомментировал, когда низшая фейри преклонила своё хрупкое, заостренное лицо, и сложила веретенообразные перепончатые пальцы на груди.

— От лица всех водных привидений, я приветствую Вас, Высший Лорд, — сказала она, ее голос был чужеземным и шипящим, ее полные, чувственные губы обнажали зубы, острые и зубчатые как у щуки. Заостренные углы ее лица подчеркивали те угольно-черные глаза.