Год, прожитый по-библейски - Джейкобс Эй Джей (2013)

Неужели он сейчас пошутил? Думаю, да. Амос позволяет себе почти незаметный намек на улыбку.

Я объясняю Амосу основную идею моей книги. Он молча смотрит поверх моего левого плеча.

Никакой реакции. Во время этого короткого визита к амишам я понял: они не в восторге от разговоров о теологии – по крайней мере с не-амишами и по крайней мере со мной. Лучше придерживаться более приземленных тем.

– Вы сейчас работаете?

– Раньше держал молочную ферму, но больше этим не занимаюсь. Я не сдался, просто сдал.

Думаю, Амос только что снова пошутил. Вы не знаете, как шутят с серьезным лицом, если не видели амишей.

– Каков ваш распорядок дня? – спрашиваю я.

– Ложусь спать примерно в восемь тридцать, а встаю в четыре тридцать. После пяти спать не могу. Я держал коров, и так уж запрограммирован мой компьютер.

Интересная метафора для человека, который не пользуется электричеством, – думаю я про себя.

Амос барабанит пальцами по столу. У него потрясающие руки. Узловатые, но в своем роде элегантные, с большими пальцами, которые загибаются, как карамельные трости, почти доставая до запястий.

Мы сидим в тишине.

Наконец Джули спрашивает, не мог бы он показать нам свое хозяйство. Он кивает. Первая остановка – в гараже. У Амоса три черные двуколки, которые выстроились вдоль стены, красными флуоресцентными треугольниками наружу. Его дочь Анна полирует среднюю.

Из гаража можно пройти в стойло, где Амос держит лошадей. У него две – обе красивые, шоколадного цвета. Они трусят к хозяину, чтобы поздороваться.

– Скаковыми были, – говорит Амос, поглаживая одну по шее. – У амишей девяносто процентов лошадей из скаковых.

Это единственный момент за выходные, когда Амос выказывает что-то вроде гордости. Скромность крайне важна для амишского образа жизни. А еще это одно из лучших человеческих качеств, отличающих их сообщество. Но если уж и гордиться чем-то, думаю, его лошади – очень достойный выбор.

Амос говорит, что вырос в этом доме.

– Каким было ваше детство?

– Холодным. Дом был не утеплен, так что в нашей комнате доходило до двух.

– Ух, – говорю я.

– До двух человек под одеялом.

На этот раз он не может удержаться – уголки рта слегка поднимаются вверх. Он явно пошутил.

Мы возвращаемся на кухню, и я расспрашиваю его о детях. Их семеро, все остались амишами, и многие живут неподалеку или даже напротив. Перед приездом я прочел, что число амишей в Америке, которое сейчас достигает двухсот тысяч, удвоилось за последние двадцать лет. Вымереть они не рискуют.

– А много людей переходит в веру амишей?

– Очень мало.

Амос делает паузу, а потом спрашивает:

– Хотите амишский анекдот?

– Конечно.

Вот здорово. Амиши столько лет были объектом для шуток. Если честно, я почти отказался от поездки, потому что не хотел попасть в эту ловушку. И поэтому буду страшно рад услышать анекдот про амишей от настоящего амиша.

– Что случилось с меннонитом[27], когда он женился на женщине-амише?

Мы с Джули не знаем.

– Она его запрягла.

Мы смеемся. Не Крис Рок[28], конечно, но надо помнить, что у Амоса очень ограниченный материал.

– Та-дамс, – говорит Джули.

Мне интересно: понял он, что жена имеет в виду барабанную отбивку после шутки, или просто подумал, что она издает странные звуки.

Я снова пытаюсь заговорить о религии. Сообщаю ему, что Книга Амоса – одна из моих любимых в Библии. И снова тишина. На целых тридцать секунд.

– Вы знаете «О, благодать»?[29] – наконец спрашивает он.

Мы киваем.

– Тогда помогайте.

Амос извлекает из кармана губную гармошку, делает глубокий вдох и начинает лучшее исполнение этого гимна в моей жизни. Гармошка полностью подчиняется ему, пальцы порхают, ноты звучат и на вдохе, и на выдохе.