До рая подать рукой (сборник) - Дин Кунц (2001)

– Ты не права. Это безумно весело.

– Эта женщина опасна.

– Будем справедливы, – Лайлани отправила в рот очередной кусок пирога, – моя дорогая мамочка не всегда сходит с ума, как вот сегодня. Она приберегает это лакомство для особых вечеров: дней рождения, годовщин, нахождения Луны в седьмом доме, Юпитера и Марса в одном созвездии и так далее. Большую часть времени она обходится косяком, может, иной раз добавляет к нему «колеса». Случается, что она вообще ничего не принимает, но в такие дни пребывает в глубокой депрессии.

– Почему бы тебе не перестать набивать рот пирогом и не поговорить со мной? – в голосе Микки слышалась мольба.

– Я могу говорить и с полным ртом, пусть это невежливо. Я не рыгала весь вечер, поэтому ты не можешь сказать, что я уж совсем невоспитанная. А отказаться от пирога я просто не могу. Синсемилла не смогла бы испечь ничего подобного, даже если бы на кону стояла ее жизнь, хотя я сомневаюсь, чтобы кто-то поставил ее перед дилеммой: испечь вкусный пирог или умереть.

– А какие пироги печет твоя мать? – поинтересовалась Дженева.

– Однажды она испекла пирог с земляными червями, – ответила Лайлани. – Тогда она зациклилась на естественных продуктах, причем под эту категорию попадали и муравьи в шоколаде, и соленые пиявки, и белковый порошок из толченых насекомых. Пирог с червями увенчал все это безобразие. Я абсолютно уверена, что этого рецепта Марта Стюарт своим зрителям не предлагала.

Микки большими глотками допила кофе, словно забыла, что в нем нет ни бренди, ни «Амаретто», при этом ее организм совершенно не требовал кофеина. У нее тряслись руки. Когда она ставила чашку, последняя выбила дробь по блюдцу.

– Лайлани, ты не можешь продолжать с ней жить.

– С кем?

– С Синсемиллой. С кем же еще? Она психически ненормальная. Как говорят власти, когда отправляют человека в психиатрическую больницу помимо его воли… она представляет собой опасность для себя и других.

– Для себя – это точно, – согласилась Лайлани. – Для других скорее нет, чем да.

– Она представляла собой опасность для меня, когда обзывала меня колдуньей и ведьминой сучкой, кричала что-то насчет заклятий, заявляла, что не позволит собой повелевать.

Дженева поднялась со стула, чтобы принести полный кофейник. Наполнила чашку Микки.

– Может, это успокоит твои нервы.

Поскольку тарелка Лайлани опустела, она отложила вилку.

– Старушка Синсемилла испугала тебя, ничего больше. Она может казаться такой же страшной, как Бела Лугоши[27], Борис Карлофф[28] и Большая птица[29], слитые воедино, но она неопасна. По крайней мере, пока мой псевдоотец снабжает ее наркотиками. Наверное, она может много чего натворить, когда у нее начнется ломка.

Дженева наполнила и свою чашку.

– Я не нахожу Большую птицу опасной, дорогая. Конечно, она немного нервирует, но не более того.

– О, миссис Ди, тут я с вами не согласна. Люди, одетые в костюмы больших странных животных, да еще скрывающие лица… с ними куда опаснее, чем спать с атомной бомбой под кроватью. Вы должны предугадать, что они задумали.

– Прекрати, – резко, но не сердито бросила Микки. – Пожалуйста, прекрати.

Лайлани изобразила удивление:

– Прекратить что?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Прекрати уходить от ответа. Говори со мной по конкретной проблеме.

Увечной рукой Лайлани указала на нетронутый кусок пирога на тарелке Микки.

– Ты будешь есть пирог?

Микки пододвинула тарелку к себе.

– Я готова обменять пирог на серьезную дискуссию.

– Серьезную дискуссию мы уже провели.

– У меня осталось еще полпирога, – радостно напомнила Дженева.

– Я бы с удовольствием съела еще кусок, – улыбнулась ей Лайлани.

– Оставшуюся половину пирога сегодня есть не будут, – возразила Микки. – Ты можешь получить только мой кусок.

– Ерунда, Микки, – махнула рукой Дженева. – Завтра я могу испечь тебе еще один яблочный пирог.