— Всем нам известно, — продолжил он, сложив руки на груди, — что террористы, как правило, ставят себе целью привлечь внимание к своей борьбе и обличить то, что считают злом. Но в нынешней ситуации есть по меньшей мере две странности: взрыв не был направлен против символической мишени, как обычно, — посольства, правительственного здания, военной базы или исторического памятника. И это не был одинокий бомбист-камикадзе, подрывающий себя в переполненном автобусе или на дискотеке. Вместо этого взорвана лаборатория в институте. Место, где ученые трудятся на благо человечества. Но конкретно — место, где создавался молекулярный компьютер.

Эмили Пауэлл-Хилл вздернула тонкие брови. Несмотря на то что ей было уже под шестьдесят, бывший бригадный генерал армии США сохранила и стройность, и длинные ноги, а главное — острейший ум.

— При всем моем уважении, господин президент, информация о том, что ДНК-компьютер уже создан, относится в большой степени к области спекуляций, экстраполяции из недостаточных данных и откровенного вымысла. В основе всего — слухи, порожденные тем, что с равным успехом может оказаться случайным взрывом, в котором пострадали случайные люди. Возможно ли, чтобы указанный катастрофический сценарий был порожден обычной паранойей? — После паузы она продолжила. — Попытаюсь выразиться деликатнее... Всем известно, что контрразведка имеет привычку дергаться от малейшего шороха. Это, мне кажется, один из таких случаев.

Президент вздохнул:

— Подозреваю, это не все, что вы хотели сказать.

— Признаться, да, господин президент. Мои эксперты уверяют, что технология ДНК-компьютеров находится в начальной стадии разработки. Действующий образец не появится еще, как минимум, десять лет. Может быть, двадцать. Это еще одна причина, заставляющая с подозрением отнестись к тревогам, которые могут быть и необоснованны.

— Возможно, вы правы, — проговорил президент. — Но, подозреваю, те же эксперты согласятся — если кто-то и мог совершить подобный скачок, то в первую очередь Шамбор.

Чарльз Орей, глава президентской администрации, нахмурился.

— Может кто-нибудь объяснить старому боевому коню, что в этой... дээнковине такого особенного и почему все ее боятся?

Президент кивнул Эмили Пауэлл-Хилл, и та обернулась к Орею:

— Это означает, что мы переходим от кремния, основы нынешних микросхем, к углеродам, основе всего живого, — пояснила она. — Машины действуют быстро и с рабской покорностью, в то время как жизнь хитра и переменчива. ДНК-компьютеры объединят сильные стороны обоих миров, и эта технология обладает куда большим потенциалом, чем кто-либо в наши дни может представить. И произойдет это потому, что мы сумеем использовать вместо микросхем молекулы ДНК.

Орей сморщился:

— Срастить живое вещество с компьютером? Это, знаете, похоже на выдумку из дурацкого комикса.

— Очень может быть, — легко согласился президент. — Многое из того, что мы теперь принимаем как данность, было придумано вначале писателями-фантастами и авторами комиксов. Но наши ученые уже не первый год пытаются выяснить, как воспользоваться естественной способностью ДНК быстро рекомбинироваться сложным и предсказуемым образом.

— Господин президент, я уже запутался, — сознался Орей.

Кастилья кивнул:

— Извини, Чак. Представь, что тебе надо подстричь траву на лужайке — ну, скажем, в Молле. — Он махнул рукой в направлении окна. — Компьютерное решение — это использовать несколько огромных газонокосилок, и каждая из них будет срезать в секунду тысячи травинок. Так действуют суперкомпьютеры. Метод ДНК — запустить миллиарды крошечных косилок, и каждая срежет только одну травинку. Фокус в том, что они сделают это одновременно.Это и есть «могучий параллелизм природы». Поверь, молекулярный компьютер оставит далеко позади лучшие современные вычислители.