Московский вектор - Ларкин Патрик, Ладлэм Роберт (2006)

Петренко и Смит активно участвовали в предотвращении катастрофы. Джон Смит, помимо всего прочего, был высококвалифицированным микробиологом при Медицинском научно-исследовательском институте инфекционных заболеваний Армии США в Форт-Детрике, Мэриленд. Петренко числился в штате Центральной клинической больницы в Москве как эксперт по редким болезням. Они много лет знали и уважали друг друга за профессионализм и редкий ум. Потому-то, когда несколько встревоженный Петренко отвел сегодня Смита в сторону и попросил о встрече после докладов, тот, не раздумывая, согласился.

– Мне нужна твоя помощь, Джон, – проговорил наконец Петренко. Он явно волновался. – У меня есть ценные сведения, которые необходимо передать компетентным западным специалистам.

Смит пристально посмотрел на него.

– Что за сведения, Валентин?

– О вспышке заболевания в Москве… Нового… С подобным я еще не сталкивался, – тихо произнес Петренко. – На меня эта болезнь нагоняет страх.

По спине Смита пробежал холодок.

– Продолжай.

– Первого пациента я увидел два месяца назад, – сообщил Петренко. – Ребенка, семилетнего мальчика. Поступил к нам с высокой температурой и жалобами на сильные боли. Лечащие врачи решили было, что это типичный грипп. Но состояние мальчика внезапно ухудшилось. У него стали выпадать волосы, тело сплошь покрылось кровоточащими язвами, он обессилел. В итоге печень, почки и наконец сердце – у него все отказало.

– Боже!.. – пробормотал Смит. – Да ведь это симптомы лучевой болезни!

Петренко кивнул.

– Да, сначала мы тоже так подумали. – Он пожал плечами. – Но радиационных источников, которые могли бы на него воздействовать, не обнаружилось. Ни в доме больного. Ни в школе. Нигде.

– Заболевание инфекционное? – спросил Смит.

– Нет. – Русский решительно покачал головой. – Мальчик никого не заразил. Ни родителей, ни друзей, ни работников больницы. – Он поморщился. – Мы провели все возможные тесты, однако не обнаружили ни одной из известных вирусных либо бактериальных инфекций. Не дало положительных результатов и химико-токсикологическое исследование – смерть ребенка вызвана не ядами и не вредными препаратами.

Смит негромко свистнул.

– Ужасно.

– Просто мороз по коже, – согласился Петренко. Все так же крепко держа в руке портфель, российский ученый снял очки, суетливо протер их и вновь надел. – Спустя некоторое время в больницу поступили другие пациенты с теми же страшными симптомами. Сначала старик, бывший аппаратчик компартии. Потом женщина средних лет. И наконец молодой человек, чернорабочий – до недавнего времени был здоров, как бык. Все умерли в муках буквально через несколько дней.

– В общей сложности всего четверо?

На губах Петренко мелькнула горькая улыбка.

– Мне известно лишь о четверых, – произнес он тихо. – Не исключено, что пострадали не только они. Чиновники из Министерства здравоохранения ясно дали нам понять: мы не должны задавать слишком много вопросов, дескать, дабы не «возбуждать панику среди населения». И во избежание сенсационных сообщений в средствах массовой информации.

Разумеется, мы обратились в высшие инстанции, но на требования провести более серьезное расследование нам ответили отказом. Даже разговаривать об этом позволили лишь с ограниченным кругом ученых. – Глаза Петренко погрустнели еще сильнее. – Один кремлевский служащий вообще заявил мне, мол, четыре необъяснимые смерти – дело обычное, «всего лишь фоновый шум». Посоветовал сосредоточить внимание на СПИДе и прочих болезнях, от которых в России-матушке гибнет так много народа. В общем, на сегодняшний день все, что касается загадочных смертей, – государственная тайна, достояние бюрократов.

– Идиоты! – процедил сквозь зубы Смит. – Ведь попытка утаить появление нового заболевания может привести прямиком к чудовищной эпидемии.